Даир Славкович - «Я вернусь, мама!..»

Наконец-то исполнилась мечта Кости: его приняли в партизанский отряд!

Начали сгущаться вечерние сумерки, когда телега, на которой ехали партизаны, остановилась на опушке леса. За поломанной заводской оградой виднелось не-большое здание кузницы. Поодаль, на фоне светлой полоски заката, темнели здания цехов. Над ними, как часовой, возвышалась высокая кирпичная труба. Постояли, послушали.

— Чужих нет, — сказал Костя. — Рудик лаял бы. Схожу, отца позову?

— Нет, — возразил Мельников, старший в группе. — Вы с Дороховым оставайтесь здесь, а я пойду в окно стукну.

Как хотелось Косте самому побежать к своим, зайти в хату и крикнуть громко: «Смотрите, я теперь партизан!» Но слово старшего — приказ. И мальчик сидел на подводе, нетерпеливо ждал возвращения Мельникова: как-то там, дома?

Мельников пришел с Николаем Романовичем.

— Вот ты, значит, куда исчез! — Отец крепко обнял сына. — Я так и думал.

— Вы меня должны понять, папа, — тихо сказал Костя.

— Понимаю, сынок, и… одобряю.

— Наши не спят? Как мама?

— Не спят… — Отец помедлил. — Но лучше не ходи. Мать переволновалась, слегла. Узнает правду, совсем разболеется. Я подготовлю ее, а потом все расскажу.

— Хорошо, папа, — согласился Костя. И голос его прервался от волнения, к горлу подкатил комок.

— Забирайте ваш заказ, — сказал Николай Романович Костиным товарищам.

Партизаны подогнали коня к кузнице, уложили на телегу отремонтированное оружие.

— А как с заводом? — спросил Мельников у кузнеца. — Никитин просил передать: точно установлено — немцы собираются пустить его в ближайшие дни. Им нужен обрезной лес, чтобы строить укрепления в гарнизоне.

— Все готово, — буднично, спокойно сказал кузнец. — Взрывчатку я заложил там, где договорились. Натаскал в цеха стружек, обрезков досок, полил все мазутом. Осталось поджечь.

Костя с удивлением смотрел на отца. Так вот почему последнюю неделю он совсем не сидел в кузнице, все находил себе дела на территории завода.

— Отлично! — Мельников удовлетворенно потер руки. — Когда взорвем?

— Сегодня. Я сам уничтожу завод. — Кузнец не смог подавить вздоха. — Вас только прошу, как завод загорится, стрельбу устроить. Мне будет легче оправдаться: спасали, мол, всей семьей имущество Германии от пожара, а тут лесные бандиты нагрянули, старуху напугали чуть не до смерти — лежит, не встает, сына-подростка увели в лес. И подозрений на Костю не будет.

— Ловко придумано, — засмеялся Дорохов.

— План подходит, — одобрил Мельников. — Пошли посмотрим. А вы, — кивнул он Косте и Дорохову, — поезжайте за оружием. Дорога туда хорошая?

— К конюшне подъезд отличный, — сказал Костя.

— Зачем к конюшне? — удивленно спросил Николай Романович.

— Я, папа, — объяснил Костя, — заводскую конюшню для одного дела приспособил. Там сток когда-то был, яма цементированная. Ну я ее досками обложил и складывал туда оружие. Прошлым летом, когда пас Красулю. Потом жестью, досками и разным хламом завалил, песком присыпал.

Настала очередь удивляться кузнецу. Ай да сын!

— Идемте, времени у нас в обрез, — поторопил Мельников.

Взошла и повисла над лесом большая белая луна. От деревьев и кустов на землю легли таинственные, зыбкие тени.

Костя и Дорохов кончили грузить подводу и теперь ходили вокруг нее, пытаясь воткнуть между ящиками с патронами и стволами винтовок еще хоть что-нибудь — оружия у мальчика оказалось больше, чем предполагали.

— Хороший улов! — обрадовался старший группы, увидев телегу, заполненную оружием и боеприпасами до самого верха.

— Все не смогли забрать. Вон еще в яме сколько. Николай Романович постоял, помолчал, видно, что-то обдумывая.

— Я сейчас, — сказал он и ушел с заводского двора. Вскоре послышалось тихое ржание. Кузнец вернулся с подводой.

— Вот, Рыжего запряг. Часть оружия сюда переложить можно. И то, что в яме осталось. Да и сами посвободнее сядете.

— А коня как же вернуть? — спросил Мельников.

— Зачем? — удивился Николай Романович. — Пусть Рыжий вместе с сыном служит.

— Папа! — только и смог вымолвить Костя. Мальчик обхватил руками худую отцовскую шею, прижался к засаленной фуфайке.

— Чтоб не скучал без тебя… — Кузнец грустно улыбнулся. — Я здесь и одежку положил, ночи пока холодные…

Партизаны выехали на дорогу. Последняя подвода приостановилась у ворот.

— Прощайте, родные! — прошептал Костя. Помолчал. Потом, как клятву, произнес: — Простите, не могу иначе. Я вернусь, мама! Обязательно вернусь!

— Не задерживайся, сынок. От своих отстанешь, — послышался из-за ограды отцовский голос. — Береги себя! — И кузнец вдруг закашлялся.

В матово-белом свете луны отчетливо вырисовывалась темная заводская труба. Острые мальчишеские глаза рассмотрели на ней маленький металлический флажок. Так и не смогли сбить его фашисты. Звездочку, серп и молот нельзя было сейчас различить, но Костя знал: они там.

— До свидания, Рысевщина!

Застоявшийся в последнее время Рыжий рысью рванул с места. Прошло немного времени, и над заводом начало разгораться зарево. Один за другим прогремели четыре мощных взрыва. Высоко в небо взметнулось пламя. И тотчас в лесу прозвучали автоматная очередь и два винтовочных выстрела — короткий партизанский салют.

Костя энергично натер песком котел, окатил его водой из ушата, собрался пойти сполоснуть тряпку, и в этот момент как из-под земли вырос перед ним Яков Бочкарев. Загадочно улыбаясь, протянул маленькую записку. Костя взглянул на буквы, и сердце радостно дрогнуло: папа!

«Сынок, у нас все в порядке, — писал отец. — Мама поправилась. Слушайся старших, учись хорошо стрелять», — прочитал он и выразительно посмотрел на пустой ушат и тряпку, которую держал в руках. Бочкарев перехватил его взгляд.

— На сегодняшний день, — улыбнулся он, — это твое главное оружие.

На боевые задания Костю пока не брали, поручали дела попроще: он рыл траншеи вокруг базы, маскировал пулеметные гнезда, заготавливал дрова, помогал повару на кухне. Но при этом мальчик не пропускал занятий по военному делу. Вместе с другими молодыми партизанами изучал свое и трофейное оружие, стрелковое, подрывное дело, проходил строевую подготовку.

Отряд, бойцом которого стал Костя, был сильный, хорошо вооруженный, держал постоянную связь с Большой землей. В окрестных деревнях у него имелись свои глаза и уши. День ото дня боевые товарищи Кости наносили все более чувствительные удары по врагу. Фашисты начали готовить карательную экспедицию. В Зеньковичах, Даниловичах, Валерьянах были усилены гарнизоны. Больше стало немцев в Станькове, Узде, Телякове.

Подпольщики из Минска передали: с инспекцией по гарнизонам Узденского и Дзержинского районов выезжает майор Шрам. Он везет план уничтожения партизанской базы на Долгом острове.