Даир Славкович - «Я вернусь, мама!..»

Перевалило за полдень. Редкие тучки, собравшиеся было в небольшие облака, расползлись по небу прозрачным белесым маревом. Невыносимая жара. Даже жаворонки в небе не звенят, спрятались в прохладной тени во ржи. Перестали выкрикивать свое «пить-полоть» перепелки.

Черный «опель» давно промчался по шоссе в сторону Минска. А обоз все не мог выехать из леса. Егоров не раз собирался дать сигнал Ремезу поднять орешину с пучком травы. Но тут же торопливо опускал руку: или со стороны Минска, или со стороны Слуцка отчетливо слышался гул машин и треск мотоциклов. Егоров нервничал: то расстегивал, то, несмотря на жару, застегивал пуговицы на воротнике гимнастерки, глаза его горели сухим блеском.

Наверняка в лесу волнуются еще больше. И командование, и разведчики из группы захвата.

— Товарищ командир! — К Егорову подполз Костя. — Я думал, думал… И придумал!

— Что же ты придумал? — Егоров с некоторым недоверием посмотрел на мальчика.

— Надо возы в группе захвата нагрузить дровами! — Костин голос прервался от возбуждения. — В лесу много штабелей дров, еще с довоенного времени. С дровами из леса можно будет смело выехать. Фашисты их и летом и зимой вывозят.

— С дровами… — Егоров нахмурил выгоревшие брови и застучал ногтем по горячему от солнца и круглому, точно сковорода, пулеметному диску. — А ведь это мысль! Молодец, Кастусь! Давай жми в лес! Эх, если бы раньше сообразили! Теперь пока нагрузятся, пока выедут…

Костя пулей помчался в лес. Но что это?.. Несколько повозок на железном ходу выезжали из леса. Костя растерянно оглянулся — нет, Ремез не поднимал сигнальной орешины. Что же случилось? Почему группа захвата двинулась без сигнала, в открытую, на шоссе?

Егоров от удивления вскочил во весь рост. Теперь все смотрели на обоз, который неторопливо направлялся к шоссе. Круглые чурбаки аккуратно уложены на пароконные подводы, а на дровах сидели «немцы».

— Сами догадались! — обрадовался Костя. Самолюбие его было польщено: партизаны выбрали тот же вариант, какой предложил и он.

Колонна спокойно выехала на шоссе и свернула в сторону Минска. Трижды их обгоняли мотоциклы. Раз из Минска промчался грузовик, полный немецких солдат. «Обоз с дровами» не вызвал подозрения.

Группа прикрытия должна была встретить обоз, если все будет хорошо, уже груженный снарядами. Если же нависнет опасность, прикрывать его отход в лес, вступать в бой с врагом.

Все обошлось благополучно. Как потом рассказывали партизаны из группы захвата, склад был взят без боя, тихо, только сняли охрану. Близился рассвет, когда группа прикрытия, залегшая во влажной от росы ржи, увидела на шоссе первых лошадей…

Более двадцати пароконок, тяжело нагруженных снарядами разных калибров, спокойно свернули в сторону Колодинского леса и растянулись по проселочной дороге, выдавливая глубокие колеи на отсыревшей земле…

Из захваченных снарядов партизаны выплавляли тол, а то и просто использовали их вместо мин. И снова поднимались на воздух вражеские мосты и машины, летели под откос эшелоны.

Дня через три Костя увидел Ивана. С комиссаром Муравьевым они проходили близ шалаша, возле которого Костя остругивал жердь для Дюкова, под котлы.

— Молодец, Костя! — сказал Муравьев. — Мне Егоров все рассказал…

— За что же молодец, товарищ комиссар? — смутился мальчик. — Ведь без меня догадались…

— За то молодец, что думал, выход искал. И нашел его. Знаешь, что Суворов сказал? Побеждают не числом, а уменьем.

Подпольщики из Минска и партизанская разведка сообщали: скоро передышке конец, немцы завершают подготовку к новой карательной экспедиции. Выдержать второй такой бой, как под Александрозом, отряд пока не был в силах. К тому же и местность не позволяла вести многочасовой оборонительный бой. Поэтому начали готовиться к рейду. Командование отряда отдало приказ: из трофейных пароконок готовить пулеметные тачанки. Так Костя попал на партизанский «танковый завод», как шутя называли его в отряде.

Мальчик работал без особой охоты. Как, впрочем, вся «строительная бригада». Многие не верили в полезность этого дела. Разве тачанки — современное вооружение?

На «танковый завод» пришел Муравьев.

— Слышал, друзья, работа не шибко спорится?

— Точно, товарищ комиссар, — признался пожилой плотник Лихарь. — Не лежит к ней душа. Делаешь-делаешь, а что толку? В первом же бою увидите: весь наш труд коту под хвост.

Лихарь был старый опытный мастер. Он, Дорохов, Лапцевич да Костя делали помосты в задней части тачанок — для пулеметов: прорезали дырки для колес «максимов», устанавливали крепления, ладили сиденья для пулеметчиков.

— Нет, дорогие товарищи, — убежденно сказал комиссар. — Очень нужным делом вы занимаетесь. Отсиживаться долго немцы нам не дадут. Отряд пойдет в рейд. И тогда, уверяю вас, тачанки себя покажут. Это же движущиеся пулеметные точки! Их всегда можно перебросить с хвоста в голову колонны и на фланги.

Подошел капитан Никитин. Молча послушал, что говорил комиссар, и добавил:

— Я думаю, не лишне было бы и мешки с песком положить: надежная защита от пуль.

— Товарищ командир, — запротестовал Лихарь, — тогда эти «танки» совсем неповоротливыми станут.

— Ничего, маневренности у них хватит, — твердо стоял на своем командир. — Да и мы можем лишнюю лошадиную силу дать. Зато пулеметчики будут более надежно защищены от пуль. И помните: станок пулемета должен быть как влитой, пулемет, помост, тачанка — одно целое, при всякой езде. А ствол легко и быстро должен поворачиваться в любую сторону.

На «танковый завод» добавили еще двух человек: набивать песком немецкие мешки и обкладывать ими тачанки.

И вот настал день испытания «партизанских танков». На первую тачанку сел за пулемет сам командир отряда.

— Кастусь, будешь править лошадьми, — сказал он.

— Слушаюсь, товарищ капитан! — У Кости от радости перехватило дыхание.

Мальчик вскочил на тачанку, схватил вожжи и, пригнувшись, гикнул на лошадей. Те рванули галопом.

— Быстрее гони, быстрее! — крикнул Никитин.

Кнут свистнул в воздухе, и кони полетели стрелой.

…Мчится тачанка по лесной дороге, по корням, ухабам. Костя свищет кнутом над спинами лошадей. А к пулемету, прочно закрепленному в специальных прорезях на дне тачанки, припал капитан. Он ловит на прицел пни, деревья, проверяет, удобно ли будет вести пулеметный огонь на ходу.

— Быстрее, Костя, быстрее!

«Эх, — думает юный партизан, — проверить бы сейчас тачанку в бою, дать настоящую очередь из „максима“ по фашистам!»

В деревни близ Колодинского леса начали съезжаться полицаи и немцы. Сомнений не было: фашисты наращивают силы вокруг партизанской базы. Над лесом стали чаще летать вражеские самолеты. Иногда они будто повисали над бором, кружились, как хищники, высматривая добычу.