Павел Зябкин - Герой не нашего Времени

Ожидания оправдались. Село явно брошено не только боевиками, но и жителями. Началась «мародерка». Особого добра в домах и не было. Видимо все ценное жители заранее попрятали. Оно и не мудрено, колонну видно было за три дня пути. Но едой и кое-чем из «шмоток» типа свитеров — носков, вполне можно поживиться.

В одном из домов Володя увидел дембельский альбом неизвестного «чеха». Что — то заставило его пролистать нарядно оформленные страницы солдатской реликвии. С фотографий смотрели молодые лица в советской еще форме. На обложке значилось 1980–1982 осень. Вот так проносились в голове несвоевременные мысли. Еще совсем недавно эти люди жили, так же как и все. Вот хотя бы этот, также как и большинство в армии служил, альбом делал. Хотя и был не подарок наверняка для однополчан. Взять хотя бы с кем я служил. Но тем не менее. Чем мы разнимся? Почему стреляем друг в друга? Они как говорят за свободу. Допустим. Но почему раньше свобода им была не нужна? Мы… Мы… Большинство формально за деньги. Хотя не думаю, что так тут все просто. Деньги всем нужны. Но не все здесь. Здесь те, кому уже совсем делать нечего на «гражданке», также как и мне. Пожалуй, для нас война это спасение от самих себя, от мира, где мы не нужны совершенно и давайте уж быть откровенными до конца, не будем нужны и с деньгами. Война выгодна не только политикам и генералам, как принято думать, но и нам. Если бы не война, буду честным перед собой, я бы спился или наложил на себя руки, а скорее и то и другое. Теперь подобные мысли меня больше не посещают. Появилась даже надежда, хотя и призрачная, не на чем не основанная, но, тем не менее, надежда, на более лучшую жизнь по возвращении. А ведь я такой не один, таких тут… Как в Евангелии «имя нам легион». Но легион то был кого, то-то же бесов.

Ну ладно, черт с ним, с нами ясно. А вот с ними. Все-таки свобода от кого? А ведь не от нас, без нас кому они на хрен нужны. Нефть, да что только у них одних, что ли нефть. Тоже мне Арабские эмираты. Они же и кормятся только в наших городах, на нашей доверчивости да покладистости. Нет, свобода от нашего бардака. Это ведь русский будет работать за так, как сейчас большинство соотечественников, да смотреть как другой наглый и сильный его обирает. А этих заставь так жить, как простые русские мужики да бабы. Да хрен там. Это с нами можно любые эксперименты ставить, а тут вон, чем оборачивается. Опять же говорят, что русский долго терпит, а уж как разозлится… Да кто разозлится то. Нас здесь жалкая кучка от России. А дома к нам как относятся? Да как к дуракам. Эх, не с этими воевать нужно, а со своими «земляками», что бардак такой сделали. Не было бы развала, и эти бы не дернулись. С такими мрачными мыслями Вова вышел из дома.

Когда после безуспешного преследования бандитов, группа вновь проходили то же место, где был убит смертник, то там стояла пехота. Труп, раздетый до гола, продолжал лежать на том же месте. Возле него сидели двое небритых дядей с сизыми носами и производили какую-то хирургическую операцию внизу живота трупа. Радостный вопль одного из «хирургов» возвестил об успешном окончании сложной операции. Так и есть, доморощенные эскулапы отрезали «чеху» половые органы со смехом засунули их ему в рот. Довольные своей работой дяди демонстрировали всем желающим свое анатомическое чудо. Вовка поймал себя на мысли, что смеется вместе с другими. Зрелище действительно показалось ему чрезвычайно смешным. Ну как это, разве не смешно. Человек держит во рту собственный половой член. Смех перешел в истерическое ржание.

На ночлег расположились в домах. С комфортом, на перинах. Наготовили всякой еды из чеченских запасов. Настроение Вовкино более чем улучшилось. Дневные страхи прошли. Наступал вечер, и предвиделась спокойная ночь. Именно в такие вот вечера Вовка радовался, что так удачно все сложилось, и правильно сделал, что поехал сюда.

Все его задачи, в общем, то и сводились к хождению и тасканию «Шмеля». Он был что-то вроде артиллерии. В суть заданий его, как и Сашку посвящали более чем поверхностно. Кроме их из прикомандированных были связист и сапер. Несколько раз они побывал в перестрелках, вроде сегодняшней. Страшно было очень. Руки у Вовки тряслись, пока сам стрелять не начинал в белый свет как в копейку. А со «шмеля» тут уж и говорить нечего, как встанешь в рост, так и думаешь, ну м…ц. Уж каждый раз зарекался, что все, вот придем в бригаду и уволюсь. Но страх проходил, а полученный адреналин позволял почувствовать себя полноценным человеком. Наконец ушло чувство никчемности, преследовавшее его перед отъездом.

Ребята вокруг классные. Несмотря конечно на свои недостатки, а были они не ангелы видимо дома. Но они жили без маски. Несмотря на внешнюю грубость отношений, они были, тем не менее, чище и честнее чем дома. Да и грубость была чисто формальной. Без мата русский язык, наверное, не язык. Подначки и в Вовкин адрес, в том числе были куда остроумнее, чем гражданская тягомотина и нравоучения более пробивных сограждан. Правда удивляла их детская наивность, насчет планов на будущее. Командиры, несмотря на жесткость, а иногда и жестокость все-таки заботились о подчиненных куда более чем родное правительство о своих гражданах. И это уже было хорошо. А страх и опасность, риск, а чаще просто тяжелая физическая работа и отвратительный быт… Ну за все надо платить.

Всю ночь грохотала канонада. Слышались отдельные выстрелы. Это просто, для острастки или со скуки стреляли в ночь часовые. Вовка тоже, стоя на посту, сделал пару выстрелов для приличия. Мысли опять вертелись вокруг дома. Прошло ведь три месяца, как он здесь. И вот уже третью неделю на крупной, с участием многих частей операции в горах. Горы похожи оказались, по правде говоря, больше на высокие холмы. Не было никаких крутых скал и пропастей, как видел он ранее по телевизору.

Прошлая жизнь стала как-то забываться. Несмотря на естественную ностальгию, разум подсказывал, что надо оставаться здесь, максимально долгий срок. Если отбросить глупые иллюзии, то лучше дома не будет. А глупая иллюзия, особенно после съеденных грецких орехов, благостно влияющих на мужскую силу, лезла в голову. Жизнь брала свое.

Жизнь брала свое. Этой же ночью Леха в очередной раз спал с Наташкой. Хотя спал это название условное. С ними разве уснешь. А тут еще и головная боль с похмелья.

— Наташ, выпить нет ничего? — жалобно простонал Леха.

— Сейчас в шкафу гляну, ты там вчера где-то за книгами прятал.

— Да, да, милая посмотри. И «телик» включи, хоть глянем что в мире творится.

Наташка подошла к книжному шкафу, где по ее предположению могли находиться запасы водочки. Засунула руку за книги. (Леха кстати говоря был не просто банальный алкоголик, он сбился в ту пору с пути. И книги на полке не залеживались. Новости культуры не были для него «музыкой с марса»). Там и нашлась початая бутылка, вместе с ней выпал и конверт с тем самым письмом, присланным Вовкой уже два месяца назад. Он по прежнему был не распечатан.