Ежи Климковский - «Гнуснейшие из гнусных». Записки адъютанта генерала Андерса

Через два-три дня после этого совещания Андерс, Богуш и Окулицкий на основе полученных данных обстоятельно проанализировали общую военную обстановку и на ее фоне — положение Польской армии в Советском Союзе. В заключение Андерс обобщил всю информацию и пришел к следующим выводам, которые явились в некотором роде директивой для начальника штаба в его работе.

«1. Немецкие войска все время наступают и добиваются больших успехов. Вследствие этого советский фронт может по всей линии не выдержать, а Москва в любой день может пасть.

2. Польская армия может быть количественно доведена до ста тыс. человек, причем в относительно короткое время — в два-три месяца. Людских резервов больше, чем нужно.

3. Необходимо немедленно обратиться к советским властям с предложением о количественном увеличении армии, а от властей союзников добиться нужного вооружения, убедив их, что в данной ситуации это совершенно необходимо.

4. В связи с тем, что советский фронт весьма ненадежен, Польскую армию следует перевести как можно дальше на юг, если возможно — к иранской или афганской границе. Это необходимо по следующим двум главным причинам:

а) в случае поражения Советской Армии польские войска смогут уйти в Иран, а на худой конец — даже через Афганистан в Индию;

б) дислокация в упомянутых пограничных районах позволит лучше организовать снабжение оружием, которое могло бы поступать туда от англичан.

5. В связи с изложенным уже сейчас следует всех людей, направляющихся в существующие сборные пункты армии, задерживать и направлять в новые места формирования польских частей в районе Ташкента и еще южнее. Для выполнения указанной задачи необходимо как можно быстрее направить на крупные узловые станции железных дорог польских представителей, которые задерживали бы там своих соотечественников и переправляли их на юг. С этим нужно спешить, дабы поставить советские органы перед свершившимся фактом. Тогда можно будет выдвинуть аргумент: армию следует формировать там, где находится больше всего поляков. Это даст возможность разгрузить железнодорожный транспорт, столь нужный сейчас.

6. Оружие, которое поступает в 5-ю дивизию, должно быть частично у нее отобрано и передано другим соединениям, опять-таки по двум соображениям:

а) для собственной безопасности остальных дивизий и лучшего обучения их личного состава;

б) чтобы не допустить отправки на фронт одной дивизии (если бы этого категорически потребовали), мотивируя отказ отсутствием полного комплекта вооружения и, как следствие, недостаточной обученностью людей».

Вот какие указания давал Андерс начальнику штаба Окулицкому. На работу в Бузулуке ушло еще несколько дней, после чего мы стали готовиться к возвращению в Москву, где намеревались поставить все вопросы организации армии перед советскими властями и союзнической миссией. Одновременно в связи с наступлением зимы необходимо было срочно решить вопрос о зимнем обмундировании.

Мы могли летать без ограничения, так как в нашем распоряжении имелись три советских самолета — два маленьких «кукурузника», главным образом для связи с дивизиями, особенно с 5-й, и один дальнего радиуса, четырехместный. Они обеспечивали нам все возможности для быстрого передвижения как между дивизиями, так и между Бузулуком и Куйбышевом или Москвой. Наряду с этим к штабу с самого начала прикрепили два легковых автомобиля и одну санитарную машину. Кроме того, Андерс получил в качестве подарка от Советского правительства легковой автомобиль «ЗИС». Таким образом, с точки зрения внутренней связи мы были независимы и в любой момент могли пользоваться закрепленными за нами средствами передвижения.

Наконец 24 сентября Андерсу и мне предстояло возвратиться в Москву. Вместе с нами должен был лететь и генерал Богуш.

Андерс в эти дни жил в каком-то постоянном и необъяснимом страхе — все время боялся, что с ним может что-то случиться. Накануне отлета, 23 сентября, он вызвал к себе Окулицкого и подписал несколько чистых бланков.

В Москве Андерс остановился в своей квартире, которая все время находилась в его распоряжении, а Богуш поехал к себе, в военную миссию на территории посольства.

На следующий день Андерс направился на беседу к послу, чтобы сообщить ему о положении, в каком находились проинспектированные воинские части, и поделиться своими впечатлениями. В разговоре он неоднократно подчеркивал хороший внешний вид и высокий моральный дух солдат.

От профессора Кота он узнал, что Грабский, Комарницкий и генерал Янутайтис 15 сентября улетели в Лондон. Отъезд последнего очень обрадовал Андерса — при этом известии у него как бы гора свалилась с плеч.

Польское посольство, задачей которого являлось оказание помощи польскому населению, создало огромный административный аппарат, насчитывавший более двух тыс. восьмисот человек и разбросанный по всей территории Советского Союза. Это была почти вторая администрация в государстве, действовавшая совершенно самостоятельно и не подчинявшаяся советским органам власти, но выдвигавшая всяческие требования и проявлявшая на каждом шагу недовольство.

Аппарат общественной опеки, если не считать нескольких десятков человек, работавших непосредственно при посольстве, состоял из двадцати делегатур (представительств) посольства. Во главе каждой делегатуры, где нередко работало свыше двухсот пятидесяти человек, стоял представитель посольства. Своей деятельностью они охватывали огромные пространства, часто во много раз превышавшие всю территорию Польши. На периферии делегатуры действовали через свои представительства, во главе которых стояли так называемые доверенные лица. Таких филиалов было триста пятьдесят, и они в свою очередь имели свой вспомогательный аппарат, насчитывавший свыше тыс. двухсот человек.

Через несколько дней после беседы, 29 сентября, в помещении посольства состоялась пресс-конференция при участии восьми иностранных журналистов. Профессор Кот информировал прессу о польско-советских отношениях и дружественном сотрудничестве, установившемся после заключения июльского договора между двумя правительствами.

Андерс рассказал о ходе организации армии. Говорил об ускоренных темпах ее формирования и об огромной твердости духа польских солдат. Но больше всего места в выступлении он отвел своей особе, в частности своим «подвигам» в сентябре 1939 года. Распространялся о своем пребывании в тюрьме, особо подчеркнув, что даже после назначения командующим польскими вооруженными силами в СССР (после июльского договора) просидел в тюремной камере еще четыре дня. Как известно, это была неправда: Сикорский только 4 августа поставил в известность советские органы, что намеревается назначить генерала Андерса командующим польскими вооруженными силами в СССР, так как лишь к этому времени стало ясно, что первого кандидата на эту должность, Станислава Галлера, быстро разыскать не удастся. Андерс получил назначение 6 августа, а находился на свободе уже с 4 августа.