Вадим Полищук - Зенитчик

Я отправил Петровича с Пашей заниматься трактором, а сам остался, было очень интересно до конца разобраться с этим хитрым ящиком. Бесполезно. Три головы надо иметь, чтобы все запомнить. Даже Анисимов, прекрасно освоивший работу с прибором, имел смутное представление о принципах его работы. Это для меня ПУАЗО всего лишь аналоговый электромеханический компьютер. А капитан и слова такого не знает. Когда я учился, такие аналоговые устройства еще пылились в кладовых и темных углах лабораторий, но на них уже никто не обращал внимания – наступила эра электроники и цифровой техники. И все же было у таких устройств одно важное преимущество – они в принципе не могли зависнуть.

Когда закончили, капитан заинтересовался моей личностью, красноармейцы моего возраста ему еще не попадались. Это через год-полтора я никого удивлять не буду, если доживу, конечно. Когда дошли до починки этого самого ПУАЗО, капитан спросил.

— Как Вы обнаружили неисправность в приборе?

— Случайно. Мы по электрическим цепям лазили, перепутанную полярность искали, а неисправность на самом виду была. Я как глянул, так меня словно током ударило, вот же он – чертов ролик.

Следующий вопрос Анисимова меня насторожил.

— А вы нигде не преподавали?

— Нет, товарищ капитан, — не моргнув глазом, вру я, — нет у меня предрасположенности к педагогике.

— Жалко. Не хотите ли пойти ко мне, в полковую школу. Инженер мне бы очень пригодился, да и Вам легче будет. Звание сержанта сразу получите.

На секунду задумываюсь. Заманчивое предложение, тыловой полк, непыльная работенка и командир-интеллигент, мечта, а не служба.

— Спасибо за предложение, товарищ капитан, но разрешите мне при орудии остаться.

— Учить других сейчас не менее важно, чем стрелять.

— Это я понимаю, товарищ капитан, только у меня к немцам длинный счет уже накопился, а из запасного полка его трудно предъявить будет.

— Понятно, — кивает капитан. — Хорошо, вы свободны.

— Есть!

Уже в дверях капитан окликает меня.

— На счет полковой школы вы все-таки подумайте.

На следующий день меня вызвали в штаб полка. Посыльный указал на дверь, а сам смылся. Ох, не нравятся мне эти внезапные вызовы к начальству. Открываю дверь, делаю шаг.

— Товарищ майор, красноармеец…

Мой доклад прерывают не дослушав.

— Не надо так орать, товарищ красноармеец, здесь на слух никто не жалуется.

Кроме командира полка, в комнате сидит капитан Анисимов и еще один незнакомый майор.

— Лучше скажите, — продолжает комполка, — какие команды подаются командиром орудия при ведении огня по пехоте?

Отвечаю.

— А что называется батарейным веером? — задает вопрос незнакомый майор.

Да это же самый настоящий экзамен. Начинаю лихорадочно вспоминать, что я читал об этом веере. Дальше вопросы посыпались один за другим.

— В каких случаях ведут стрельбу заградительным огнем?

— Какие способы стрельбы применяет зенитная артиллерия?

— В чем заключается проверка ПУАЗО три?

— Какие работы проводятся при осмотре и проверке орудия перед стрельбой?

Так меня гоняли около часа, в помещении холодно, а я вспотел. Пару раз все-таки поплыл, но вроде не смертельно. И тут командир полка задает мне задачку.

— Вам надо защитить мост от удара с воздуха одним орудием среднего калибра. Ваши действия.

Чувствую, что одним пересказом правил стрельбы по штурмовой авиации здесь не отделаться, нужно что-то большее. Пытаюсь выиграть время.

— Разрешите лист бумаги и карандаш, товарищ майор.

— Пожалуйста.

Пока рисую мост, соображаю. Приборов определения дальности нет. Все поправки можно в прицел ввести, кроме дальности. Где дальность взять? Стоп. Это ведь мост, длинный и узкий, немцы будут заходить строго по оси моста, а параметры пикирования можно прикинуть. Скорее всего, пошлют "восемьдесят седьмых". Дай бог памяти, какая у них высота сброса бомб? Пятьсот метров? Пусть будет пятьсот. Угол пикирования примем семьдесят пять градусов. Зенитку ставим по оси моста на расстоянии пятьдесят… Нет, пятьдесят мало, промажут фрицы по мосту и мы этот перелет поймаем. Тогда двести метров на восточном берегу. Наиболее вероятно, что фрицы атакуют, подходя со своей территории, а разворачиваться будут уже над нашей. Вычисляю дальность, решая прямоугольные треугольники. Теперь установки прицела. Скорость пикирования? Пусть тоже будет пятьсот, потом подкорректируем. Определяю установки прицела и взрывателя. Когда отрываюсь от листка, Анисимов просто цветет.

— Ну что, товарищ майор?

Незнакомый майор только разводит руками. Комполка подходит ко мне и протягивает руку.

— Поздравляю с успешной сдачей экзамена на должность командира зенитного орудия среднего калибра и присвоением звания сержанта.

Анисимов и второй майор присоединяются к поздравлениям.

— Ну что? Зачем вызывали? — интересуется Петрович, когда я выхожу из здания штаба.

— Ты как перед сержантом стоишь? Смирна-а!

Видели бы вы рожу красноармейца Семяхина в этот момент. Я еле сдержался, чтобы не заржать. Секунды через три до него, наконец, доходит, что это шутка. Петрович вытягивается, прогибаясь в спине.

— Виноват, тащ-щ сержант! Исправлюсь, тащ-щ сержант! Какие будут приказания?

Тыкаю его пальцем в живот.

— Ремень подтяни, р-разгильдяй! Пузо почти до колен висит.

Глядя на наш спектакль, присутствующие смеются. Живот механика не висит, а скорее липнет к спине, хотя кормят на новом месте лучше, чем в Брянске. Я уже заметил, что чем меньше часть, тем лучше кормят. Есть, конечно, исключения, но они только подтверждают правило. В Брянске была огромная столовая, куча поваров, а в котелки красноармейцам попадало существенно меньше, чем здесь, где все готовят в полевых кухнях и повара из своих. Да и качество пищи здесь лучше, может, просто возможности украсть меньше, все свои и все на виду, от полка меньше трехсот человек осталось.

— А ты это… Насчет сержанта, серьезно?

— Абсолютно. Только что экзамен сдал.

— Отметить бы, — размечтался Петрович.

Наркомовскую норму на новом месте мы еще ни разу не получали. Обещали выдать на седьмое ноября.

Первого ноября выпал снег и больше уже не таял на улице устойчивая отрицательная температура. В казарме поставили несколько печек-буржуек, но толку от них немного. Теперь основная обязанность дневальных топить эти печки, а остальные немалое время тратят на заготовку дров. Мы до сих пор ходим в хэбэ и пилотках, зато выдали толстые зимние портянки и шерстяные перчатки. Хозяйство полка на новом месте понемногу налаживается, нам выдают денежное довольствие и обещают скоро выдать красноармейские книжки. За четыре месяца я получил тридцать четыре рубля, то есть по восемь пятьдесят за каждый месяц в Красной армии. Теперь как командиру орудия мне будут платить семнадцать пятьдесят, а если доживу до третьего года службы, то советская власть будет отваливать мне аж сто двадцать пять рублей в месяц. Лучше бы выдали положенную шапку и зимнее обмундирование.