Валерий Шкода - Был у меня друг

– Я об этом никогда не думал, – задавленный эмоциональным напором собеседника, задумчиво произнес Максим. – Мне всегда казалось, что, если что-то со мной случилось, значит, так и должно быть. Мы же долг интернациональный выполняем, помогаем братскому народу.…

– Слушай, – вновь перебил Алексей, – не смеши меня, пожалуйста. Почему тогда эти братья на нас засады устраивают, а мы – на них?

Максим растерянно пожал плечами.

– Эх! – Алексей махнул рукой и закурил новую сигарету. Сделав пару затяжек, он успокоился, похлопал по плечу своего боевого товарища и, улыбнувшись, сказал: – Ты, Макс, не обращай внимания, просто заколебался я в последнее время с этими караулами, зарядками в бронежилете.… Ну, да черт с ними. На чем я остановился?

Максим вновь оживился и нетерпеливо заморгал:

– Ну, девчонки там разные у тебя были, деньги……

Алексей утвердительно кивнул головой:

– Да, деньги, рестораны, валютные бары, чтоб им пусто было. Как моя бабушка говорила – все это от лукавого. Ты знаешь, так оно и есть. Людям этого совершенно не надо. Это я, кстати, здесь уже понял. Ну, так вот, предки мои люди, конечно, обеспеченные, но меня деньгами не особо баловали. Червонец на неделю – вот и все мои карманные «бабки». Для кого-то это «бешеные» деньги, но только не для меня. Девушки-то у меня в группе из очень богатых семей были: одна – дочка директора центрального гастронома, другая – дочь инструктора горкома партии, третья – начальника городской милиции и так далее…. Все фифы очень избалованные, а те, кто попроще, мне уже на втором курсе неинтересны были. Ну, вот и подумай, Макс, куда я с ними на десять рублей в неделю? А хочется ведь всех и сразу! Верно?

– Да, с такими кралями на червонец не разгуляешься, – задумчиво согласился Максим и вспомнил свою Маринку и ее родителей, простых советских инженеров.

– Ну, так вот, – продолжил свой рассказ Алексей, – пришлось мне, значит, репу чесать на предмет добывания средств для безбедного моего существования. А в универе нашем студенты из-за бугра учились, много их было, те тоже в основном не из простых. Они в отдельной общаге жили, я туда в гости частенько наведывался. Прилично у них там было все: отдельные благоустроенные комнаты на двух человек, видаки в каждой комнате, центры музыкальные, шмотки какие хочешь, виски, джин, кока-кола…. В общем, все, что у нас в офигенном дефиците. Некоторые из них, кто победнее, фарцевали шмотками разными, но я с этим не связывался – мелочь. Были дела поинтересней.

– Вот это у тебя житуха была! – восхищенно причмокнул Максим. Он жил с мамой и сестренкой, отец его умер рано, а мама работала учительницей, поэтому рассказ Алексея о своей красивой доармейской жизни потрясал его мальчишеское воображение. Описываемые другом картинки он видел только в контрабандных, затертых до дыр иностранных журналах. – Слушай, и как же ты на них деньги зарабатывал?

– А вот сейчас я тебе и расскажу, – продолжал Алексей. – На втором курсе я познакомился с тремя студентами из Камеруна. Имена у них были интересные, на французский манер: Пьер, Жан и Поль, че-о-рные, как смоль. Я их за глаза головешками называл.

– Да ну! Неужели настоящие негритосы? – изумился Максим. – В жизни иностранцев не видал, тем более черных.

– Ну, не совсем негритосы, но черные. У нас в Минске их пруд пруди. Ну так вот, – Алексей повернулся на левый бок, подпер ладонью щеку и перешел к главному, – два раза в год мои «головешки» летали домой на каникулы. Возвращались они упакованными под завязку, причем не только шмотками и жвачками….

– А чем же еще? – Максима распирало любопытство.

– Если не будешь перебивать, то скоро узнаешь, – одернул его Алексей и перешел к кульминации своего рассказа: – Я тебе уже говорил, что «головешки» мои имели зажиточных предков. Вот Поль, например, был сыном камерунского министра чего-то там, – Алексей наморщил лоб, пытаясь вспомнить место работы черного папы, – ну, в общем, неважно. Остальные тоже не дети безработных негров, сам разумеешь.… Поэтому предки ихние под завязку снабжали деток своих «зеленью».

– Чем? – Максим изумленно вскинул брови, мысленно представив сенегальца, держащего в руках пучок петрушки.

– Ну, баксами, долларами американскими, – снисходительно растолковал Алексей, – не видал, что ли, ни разу?

– Да откуда! Ты с ума сошел, что ли! В Свердловске иностранцев отродясь не было, закрытый ведь город.… – И тут Максима, словно током, пронзила страшная догадка. Понизив голос до шепота, словно в этих Богом забытых местах их мог кто-нибудь услышать, он ошарашенно спросил: – Леха, неужели ты, – закончил он одними губами, – валютой промышлял?!

В ответ Гарбуль звонко расхохотался:

– Штирлиц был сегодня особенно догадлив!

Максим озадаченно присел на корточки рядом с лежащим на броне другом и, озираясь по сторонам, опять же шепотом произнес: – Так ведь за это же……

– Да, мой милый друг, за это можно было загреметь подальше, чем в Афганистан, – утвердительным и уже серьезным тоном закончил мысль сослуживца Алексей, – гораздо дальше и на более продолжительный срок. А куда мне было деваться? К тому времени я уже назанимал столько денег, сколько наш комбриг до пенсии не заработает, и оказался в полной…… – Алексей похлопал себя по самому метафоричному месту на теле человека. – И вот тут эти ребятки камерунские и предложили мне подзаработать.

– Ну, ты даешь! – пораженный рассказом, выдохнул Максим. – На полжизни мог в тюряге оказаться.…

– Ну, не надо сгущать тон, не забывай, кто мой папа. Да и мама не из последних.

Последнюю фразу Алексей произнес очень спокойным и уверенным голосом. Такого хладнокровного тембра Максим от друга не слышал ни разу. Так мог говорить только очень уверенный в себе человек, имеющий за своей спиной железобетонную, не пробиваемую никем и ничем стену. Впервые за все время совместной службы Максим почувствовал между ними классовое различие. Сведи их судьба на гражданке, еще неизвестно, стал бы Алексей его другом. Удивительная штука армия, подумалось ему в тот момент, всех стрижет под одну гребенку. И здесь, в горах, никто не сделает тебе скидку на твое непролетарское происхождение – ни свои, ни чужие….

– Ну, так вот, – продолжал тем временем свой рассказ Алексей, – отхлебнув из фляжки, – брал я у них баксы по трешке, а сдавал по пятерке местным барыгам. И жизнь у меня, надо сказать, наладилась.

С этими словами Гарбуль подложил руку под голову и мечтательно закатил глаза.

– Долги раздал за месяц, и пошло-поехало.… Новые шмотки, японские магнитофоны, девочки только самые-самые, валютные бары, рестораны.… Не поверишь, Макс, – Алексей повернулся к другу, глаза его горели, – выхожу после занятий, меня у входа такси караулит. Беру девчонок и качу в самый престижный на всю республику ресторан. Подъезжаю к кабаку, там меня уже швейцар в ливрее встречает и двери мне открывает. Здрасте, говорит, Алексей Васильевич, как поживаете? Это он мне, 18-летнему пацану, прикинь?! Ты вообще, что такое ресторан приличный, представляешь?