Йост Метцлер - История подлодки «U-69». «Смеющаяся корова»

Топливо было быстро принято на борт одновременно с запасным оборудованием и провизией. Грязное белье было обменяно на чистое с танкера. Я должен был отдать все секретные документы до того, как мы войдем в прибрежные воды для выполнения предстоящего задания.

9987-тонный танкер стал для маленькой подлодки укрытием и спустил одну из своих мощных лодок на воду. Экипаж «U-69» тоже спустил маленькую шлюпку, и трубопровод скоро был установлен. Затем гибкий трубопровод был перевезен на подлодку, и началась перекачка топлива.

Экипажи обоих кораблей работали с сумасшедшей скоростью. У подводников было слишком мало времени, чтобы восхищаться своей большой кузиной, на борту которой было так много помещений и чья корма ломилась от бесценных сокровищ. Я перебрался на танкер и передал свои секретные документы капитану. Мы обменялись несколькими словами. Команда танкера была очень опытной и уже несколько месяцев плавала по Южной Атлантике. Время поджимало, но мы надеялись еще встретиться, как только экипаж «U-69» завершит свое задание. Офицеры с танкера ускорили работы. Безопасность снабженческого судна полностью зависела от постоянной смены своих позиций. Да и подводники не могли себе позволить быть внезапно застигнутыми противником в компании большого судна. Весь маневр был проведен за три часа. Затем корабли разошлись в разных направлениях. Больше мы не встречались.

«Смеющаяся корова» шла восточным курсом к африканскому берегу. Мы снова были сами по себе. Через несколько часов после расставания с большим кораблем мы пошли экономичным ходом. Нам все еще приходилось экономить топливо и стараться его растянуть на как можно более длительное время.

Люди скоро приспособились к монотонной рутине фиксированных вахт. Но все равно желали перемен. Несмотря на страшную жару, моряки нетерпеливо ждали хоть какого-нибудь происшествия — пусть даже драки, — которое внесло бы некоторое разнообразие в размеренную службу.

В конце концов экипаж начал волноваться. Мы уже прошли Фритаун и несколько весьма напряженных судоходных маршрутов, так и не заметив ни одного судна. А ведь каких-то три месяца назад, когда лодка в первый раз направлялась в Северную Атлантику, у людей было полно работы с первых часов. Так почему же в этом походе нам еще не встретился враг?

Неожиданно разнесся слух, что тому есть совершенно определенная причина. Один из членов экипажа, несмотря на глубоко укоренившуюся традицию всех немецких подлодок, совершил тяжелейшее и совершенно непростительное, с точки зрения подводника, преступление, частично побрившись. О подобном раньше даже не слышали. Каждый истинный моряк чувствовал себя неловко из-за того, что подобное произошло на его лодке. Они даже не могли упомянуть об этом в своих письмах. Несчастье случилось, когда «U-69» провела в море четырнадцать дней, и никто не мог этого предотвратить; более того, обвиняемый имел высокий ранг, благодаря чему он избежал наказания. В носовом торпедном отсеке люди тихо ругались. Они выполняли свой долг, но роптали. Весьма любопытно, что совершивший сей тяжкий проступок человек до этого был очень уважаем.

Постепенно вирус недовольства проник и в среду старшин. Через двадцать четыре часа после того, как мы отошли от танкера, и за это время не появилось не малейших признаков того, что в пределах видимости «U-69» еще когда-нибудь возникнет грузовое судно, один из матросов решил доложить старшему механику, что думает экипаж. Почему, несмотря на хорошую погоду, в поле видимости корабля не появилось ни одной мачты вражеского судна за долгие недели? Моряки боялись, что больше никогда их не увидят. И все потому, что я пошел против традиции всех подводников и в порыве глупого тщеславия решил привести в порядок свое лицо.

Старший механик прекрасно понимал людей. На следующее утро с немного хмурым видом он сообщил мне о чувствах экипажа и об их праведном гневе.

Я, как обычно, провел теплую тропическую ночь на мостике, затем, хмуро выслушав доклад старшего механика, пробормотал себе под нос что-то вроде «Это не моя вина. Скоро у нас появится много работы» и ушел вниз. Никто не знал, серьезно ли я воспринял свое преступление или с абсолютным безразличием отправился, как обычно, немного вздремнуть с утра. Однако старшина-сигнальщик, несший вахту наблюдателя и слышавший половину разговора, утверждал позже, будто бы я сказал, что скоро мы обязательно встретим корабль. Как бы то ни было, вскоре после смены вахты нам действительно встретился корабль, которому в будущем суждено было стать причиной многочисленных тревог и неприятностей. Возможно, это все действительно было связано с моим страшным преступлением — бритьем в море.

Не успел я отдохнуть и четверть часа, как раздался крик:

— Командира на мостик!

Я уже задремал, но тут же вскочил, схватил фуражку с крючка и вскарабкался по вертикальному трапу на мостик. Я очень надеялся, что тревога не окажется ложной — по моему мнению, для команды, учитывая ее теперешнее настроение, это было бы слишком. На мостике я приник к биноклю. Но это действительно было судно… Доклад наблюдателей оказался верным, оно шло в каких-то трех милях от нас. Корабль нес навигационные огни и вполне мог оказаться нейтральным, но на нем не было освещенного флага и на корпусе не было видно национальных цветов и названия страны. Словом, мы должны были взглянуть на него с более близкого расстояния.

Приказ занять места по боевому расписанию оживил людей. В мгновение ока люди приготовились к выполнению боевой задачи, а «Дядя Эдуард», который пел теплой тропической ночью, внезапно замолк. «U-69» повернула к судну и сократила дистанцию примерно до 1000 ярдов. Экипаж до сих пор не мог разглядеть ни его национальность, ни освещенного флага. Люди заметили на палубе необычайно большой груз, основная часть которого состояла из огромных длинных решетчатых ящиков.

— Либо у парня на борту части самолета, либо это корабль-ловушка для подлодок, — сказал старший помощник, раньше бывший летчиком.

И в действительности, странное поведение судна, которое привлекало к себе врага ярко горящими навигационными огнями и которое при этом не было нейтральным, любопытные ящики на палубе и средние размеры самого корабля давали нам все основания считать его ловушкой для подлодок. Лодка приблизилась, чтобы можно было получше изучить это необычное судно. Люди все больше и больше убеждались: перед нами судно-ловушка.

Ночь близилась к концу, было почти пять часов утра, но света все еще было достаточно. Я намеревался действовать осторожно, как-никак я имел самые строгие указания ни в коем случае не атаковать нейтральные суда. Первым делом я должен был определить, откуда оно идет. Следовало остановить его и обыскать, действуя по призовому законодательству, но это было очень проблематичным мероприятием для уязвимой подводной лодки, которая должна быть готова в любую минуту при первых признаках опасности погрузиться и исчезнуть. Торпедные аппараты были приготовлены к стрельбе. Ауэрманн в бинокль следил за кораблем.