Анатолий Иванкин - Конец «Гончих псов»

Военнопленные немецко-румынские солдаты также не сидели без работы. Часть их, под присмотром конвоя, предавала земле тела своих соотечественников, а другая часть, с кирками и лопатами в руках, разбирала завалы, засыпала воронки или ремонтировала здания, разрушенные ими во время захвата Крыма.

По инициативе командующего 8-й воздушной армией Т. Т. Хрюкина, ставшего к этому времени генерал-полковником авиации, его подчиненные взяли шефство над корпусами изувеченного Артека, восстанавливая для ребятишек всесоюзную пионерскую здравницу.

Накануне своего убытия в 1-ю воздушную армию генерал Хрюкин залетел в гвардейскую дивизию Сиднева, чтобы попрощаться с ним и его летчиками.

Он лично знал многих, особенно тех, что прошли с ним трудный путь от Валуек до Сталинграда, а затем сражались в небе Ростова, над Миус-фронтом и степями Таврии.

Увидев майора Рогачева, подозвал к себе и торжественно, словно вручая правительственную награду, произнес:

— Готовьтесь на днях получить новый самолет Як-3. Вашему полку доверена честь провести ему войсковые испытания. По отзывам заводских летчиков, это великолепная машина. У ваших гвардейцев солидный опыт боевой работы на самолетах Яковлева. Надеюсь, что эту задачу вы выполните с честью…

Это было внушительное зрелище, когда над Джанкоем появился лидер — новый двухмоторный бомбардировщик «Туполев-2», эскортируемый тремя эскадрильями Як-3.

Распустив группу над аэродромом, Ту-2 ушел в сторону, чтобы не мешать на посадке истребительской мелюзге, которая имела ограниченный запас топлива. Он-то мог еще свободно полетать часа четыре.

Рогачев залюбовался четкостью и слаженностью действий прилетевших истребителей. С тридцатисекундным интервалом пара за парой приземлялись на травянистый грунт посадочной полосы и быстро освобождали ее после пробега, уступая место очередной паре.

Лидер, уточнив по радио, что его подопечные дошли благополучно, попросил разрешения уйти на другой аэродром, туда, где базировались его собратья-бомбардировщики.

Из кабин Як-3 выбрались парни в военно-морской форме. Почти у каждого на груди темно-синего кителя сияло по три-четыре туго привинченных ордена Красного Знамени. Фуражки с белыми чехлами, черные расклешенные брюки и кобуры пистолетов, болтающиеся на длинных ремнях чуть выше колен, — весь этот морской шик произвел неотразимое впечатление на оружейниц и прибористок.

Не успели моряки пообедать, как на аэродром сели два «Дугласа», на которых привезли чехлы и наземное оборудование.

Затем моряки погрузились в эти воздушные корабли и снова полетели на авиазавод для перегонки очередной группы самолетов.

За время кратковременного пребывания перегонщиков на аэродроме Андрей Рогачев успел дотошно расспросить командира группы об особенностях пилотирования Як-3.

Он успел посидеть в кабине нового самолета и под руководством моряка прошел тренаж в запуске и опробовании двигателя.

А утром следующего дня Рогачев сделал первый полет на новой модификации «яка».

У нового самолета была более совершенная, чем у Як-1, компоновка планера самолета. Воздухозаборник маслорадиатора был убран из-под мотора и спрятан в туннелях плоскостей.

Фонарь кабины позволял иметь лучший обзор назад — ему не мешал, как на Як-1, гаргрот, тянувшийся от кабины до киля самолета.

И оружие на Як-3 было помощнее, чем на Як-1. Кроме пушки «швак» на нем вместо двух «шкасов» стоял крупнокалиберный пулемет УБ-12.

Из полета на пилотаж Рогачев вернулся восхищенный новой машиной. По нежной легкости управления Як-3 чем-то напоминал незабвенный «ишачок» — И-16.

Новый истребитель легко гнал по горизонту скорость свыше шестисот километров в час.

Если на Як-1 Андрей редко набирал за боевой разворот свыше восьмисот метров, то на Як-3 он свободно выходил на тысячу.

Виражи, несмотря на укороченное крыло и возросшую нагрузку на квадратный метр плоскости, он выполнил за девятнадцать секунд, не уступая Як-1.

Ни один из летчиков полка не остался равнодушным к перевооружению на новую машину. Да разве можно было не радоваться, получив самолет, который превосходил по своим летным данным не только хваленый «Фокке-Вульф-190», по и самый скоростной из модифицированных «мессершмиттов» — Ме-109 Г-2.

Переучивание на новый самолет личный состав полка закончил за какую-то неделю.

А затем пришел приказ. Полк уходил вслед за своим командующим генерал-полковником Хрюкиным в 1-ю воздушную армию, воевавшую в составе 3-го Белорусского фронта.

Карл еле успевал переворачивать страницы календаря. Время галопировало, пришпоренное грозными событиями. Чувствовалось по всему, что оно перестало работать на немцев. Начинало сбываться пророческое предсказание: «Посеявший ветер — пожнет бурю». В среде нацистских бонз стала ходовой поговорка: «Наслаждайтесь войной — мир будет ужасен».

Водоворот событий, захлестнувший Карла, тянул его на дно. И он не сопротивлялся, отдался течению. Что он мог сделать, когда водоворот событий, уже унесший почти все его надежды, надломивший волю, оказался сильнее его устремлений. Да и разве от него все зависело? Он верил фюреру, верил Геббельсу, верил Герингу… А все их обещания, прожекты — блеф… Сколько людей пошло за этими маньяками, и куда они их привели? Москва, Сталинград, Курск… Теперь мало осталось тех, кто еще надеется на что-то…

«Гончие псы» к началу 1944 года превратились в обычных дворняг — ночных сторожей, которых держали на привязи.

Карл постоянно ощущал на себе ошейник с цепью, которая дальше командного пункта, кабины «мессершмитта» и кровати для дневного сна не отпускала. Нагрузка на летчиков авиагруппы была большая. У Карла тоже редкая ночь обходилась без боевого вылета. Обычно он уходил в зону севернее Берлина и там, находясь в засаде, ждал, когда в сторону столицы потянутся косяки четырехмоторных бомбардировщиков. Ждать приходилось долго — по часу и полтора. Пилотируя машину по приборам в непроглядной мгле, Карл невольно вспоминал библейскую цитату: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и дух божий носился над водою».

Духу было хорошо носиться над океаном — он был бесплотен. Карлу же приходилось труднее: у него было материальное тело, и существовало великое множество стрелков противника, желающих продырявить это тело насквозь.

Вконец измотанный ночными бдениями, выбившими организм из нормального физиологического ритма, Карл попросился в отпуск.

Сначала он отправился в Берлин. Но столица рейха не была теперь тем местом, куда фронтовики, уставшие ходить в обнимку со смертью, могли на время сбежать от крови и трупов. Частые тревоги и налеты советской и англо-американской авиации делали Берлин обычным прифронтовым городом, где душа могла расстаться с телом почти так же свободно, как и на фронте.