Свен Хассель - Генерал СС

— Погодите! — сказал он с фанатическим воодушевлением, которое оставило нас совершенно равнодушными. — После Сталинграда — Москва! Мы возьмем ее, вот увидите!

— На кой черт нам она, — проворчал Порта. — В гробу я видел эту Москву.

Тут мы все были с ним согласны. Хайде представлял собой исключение, и его взгляды были характерны лишь для немногочисленных психов.

Итальянская 8-я армия обратилась к Верховному немецкому командованию с просьбой о привилегии первой войти в Сталинград, и нас всех это вполне устраивало. Хотелось ли этого солдатам, разумеется, другой вопрос, но, что касаемо нашего суждения, макаронники могли забирать себе всю честь и славу. Как ни странно, румыны тоже вмешались и потребовали почетного места. Мы надменно держались в стороне, предоставляя им самим улаживать этот вопрос.

— Кого это волнует? — сказал Порта. — Пусть кто угодно берет этот чертов город, лишь бы не мы.

— Странно все-таки, — задумчиво произнес Барселона. — Смерть ради славы обычно не прельщает макаронников.

Местность вокруг нас внезапно заполнилась итальянскими и румынскими войсками. Мы наблюдали из траншей, как длинные колонны солдат с пением вышагивают мимо нас к Сталинграду.

Однажды, когда мы еще дожидались вестей о победе, нам поручили выполнение боевой задачи в русском тылу. Требовалось всего-навсего взорвать мост, очень важный для пути снабжения противника и так хорошо замаскированный, что наши самолеты не могли обнаружить его с воздуха. Нам с небрежным видом сообщили, что, хотя будет чертовски сложно заложить под него взрывчатку, поскольку мост днем и ночью охраняется так же заботливо, как Кремль, труднее всего будет добраться туда.

— Нужно лишь переползти болото, — сказал Старик. — Проделать много километров на брюхе.

Я решил, что он преувеличивает. Подумал, что оно скорее всего окажется участком грязи размером с большой утиный пруд. Увы, нет. Нам потребовалось несколько дней, чтобы пересечь его, и я обнаружил, что русское болото — штука весьма коварная.

Прежде всего, нам отнюдь не облегчали задачу контейнеры с двадцатью килограммами динамита на груди. Уже одно это превращало жизнь в сплошное мученье. Плюс к тому мы передвигались только ночью, а день проводили, дрожа от холода в кустах, и спустя двое суток торчали по колено в грязи и воде. Вокруг росли манящие пучки грубой травы, но они были ненадежными, и мы держались дороги — гати из древесных стволов, такой узкой, что двоим не разойтись, лежавшей сантиметров на сорок ниже поверхности. Идти приходилось ощупью, и помоги Бог тому, кто поскользнется. С обеих сторон поджидало болото, густое, бурое, недоброе, вечно ждущее добычи. И не только болото, но и всевозможные западни, устроенные вдоль гати предусмотрительным противником. Отодвинь в сторону нависающую ветвь, и земля вдруг разверзнется у тебя под ногами; потяни ее, и тебя пронзит спрятанный штык. Ухватись за безобидного вида ползучий побег, чтобы удержать равновесие, и очень может быть, что ты приведешь в действие пусковой механизм целой тучи стрел, способной убить колонну солдат. Особенно мерзкими были отравленные штыки, воткнутые сбоку дороги в одном из самых узких мест. Их обмакнули в гниющую плоть, и одной царапины было достаточно, чтобы вызвать у человека столбняк [13] Фантазии автора. — Прим. ред. .

Неудивительно, что нервы у нас были на пределе. Неудивительно, что Грегор вышел из себя и запустил гранатой в наглую лягушку, которая выскочила из камышей с отвратительным кваканьем и напугала нас до полусмерти…

Над болотом разнесся грохот взрыва. Мы в испуге присели на корточки и стали ждать, что будет дальше. Через несколько секунд услышали голоса, шум заведенного мотора, лязг танковых гусениц.

Шедший впереди Порта обернулся и прошептал:

— Иван [14] Прозвище, данное немцами русским солдатам (ср. «фрицы» у русских). — Прим. ред. засек нас…

— Давай убираться к чертовой матери! — предложил Грегор.

Мы посмотрели на него с сожалением. Куда убираться? В бездонные болота, лежащие вокруг нас? Прямо по дороге к поджидающим нас русским?

Появился оливково-зеленый танк, зловещий среди деревьев. Пушка развернулась и оказалась направленной на болото поверх наших голов. Русские выпустили три снаряда, потом тяжелая машина стала очень медленно, очень осторожно спускаться по склону к краю болота. Мы с ужасом, но и с облегчением смотрели, как она все приближается к ждущей добычи бурой воде. На мгновенье танк замер, и мы подумали, что он удержится, но потом в последнем безумном рывке он сделал неуклюжий зигзаг, опрокинулся и исчез. Несколько секунд назад там был танк противника — и вот теперь только утробное урчание довольно чмокнувшего болота [15] Автор очень смутно представляет себе волжские степи. Таких болот, чтобы в них утонул танк, там нет. — Прим. ред. .

Среди деревьев появилось несколько фигур в хаки. Они осторожно крались по берегу, вскрикивая в поисках пропавших товарищей. Барселона навел на них автомат, а мы сидели, сгорбясь, в камышах, ожидая развития событий. Несколько минут тишины, потом из-за деревьев появился сержант, дюжий, коренастый парень, и крикнул находившимся позади солдатам:

— Давай, давай!

Те беспорядочно высыпали, и Барселона открыл огонь. Сержант упал первым. Часть солдат убежала обратно за деревья, часть попадала и лежала неподвижно. Когда все кончилось, мы тоже лежали неподвижно, сжавшись в дурно пахнувшей бурой воде и не смея поднять головы.

Прошел час. Потянулся другой. Скука и неудобные позы стали невыносимыми, но противник наконец устал ждать и безрассудно отправился к центру болота. На всякий случай прикатил второй танк. Он встал махиной среди деревьев; медленно, беззвучно навел огнемет в нашу сторону. По болоту пронеслась огненная струя. Нас она не задела, но мы ощутили сильный жар. Русские сделали еще две попытки. Болото вокруг нас пылало, и мы все глубже и глубже вжимались в мутную жижу, тяжело дыша и стараясь не кашлять. Сделай они четвертую попытку, то вряд ли промахнулись бы.

Наступила пауза. Порта осторожно выглянул сквозь камыши. Из башни высунулся человек в защитного цвета каске и, щурясь, разглядывал нанесенный урон.

Порта поднял свой огнемет. Мы смотрели на него со страхом, потому что промахнись он, выдай наше местоположение, нам конец.

Я затаил дыхание и закрыл глаза ладонями, потом оглушительный взрыв заставил меня поднять взгляд. Порта попал в цель, и весь танк был охвачен пламенем.

С ноющими, затекшими от неподвижности мышцами мы поднялись и продолжали путь. Шедший впереди Порта постоянно ощупывал гать. Державшийся на шаг позади него Малыш с крупнокалиберным револьвером наготове высматривал снайперов. Мы знали по опыту, что русские непревзойденные мастера в искусстве маскироваться, и кое-кто из них явно обладал бесконечными терпением и выносливостью. Сибиряк [16] Здесь и далее: страх немцев перед сибирскими стрелковыми частями был настолько силен, что и спустя многие годы после окончания войны Хассель по инерции называет сибиряками практически всех русских солдат, что, разумеется, не соответствует действительности. — Прим. ред. , с которым мы однажды столкнулись, прятался на вершине дерева целые сутки и так слился со своим убежищем, что даже птицы садились ему на плечи.