Александр Насибов - Возмездие

С противоположной стороны зала к столику шёл высокий, наголо обритый мужчина, в очках, из-за которых приветливо поблёскивали светлые глаза. Он уже готовился усесться, но, увидев Кребса, посторонился и, улыбнувшись, кивнул.

— Простите, — сказал он, пригладив небольшие тёмные усы, — кажется, я опоздал…

— Кребс замотал головой.

— Нет, нет, вы, как говорится, первый у столба, обошли меня не меньше чем на полкрупа. Поэтому садитесь. Садитесь же, не теряйте времени!

Незнакомец продолжал отказываться.

— Столик все-таки ваш, — сказал он. — Сейчас погляжу, где можно будет устроиться. Черт! Ни одного свободного места.

Тогда Кребс предложил компромиссное решение: столик занимают вместе — они отлично поладят.

Посетитель не стал возражать. Они сели, заказали пива.

— Ваше лицо мне знакомо, — сказал кладовщик, внимательно разглядывая соседа. — Любопытно, где это я мог вас видеть?

Тот пожал плечами.

— Но как вас зовут? — допытывался Кребс.

— Генрих Губе.

— Погодите, погодите — шофёр?

— Шофёр.

— Тупица! — Кребс хлопнул себя по лбу. — Вы же возите директора Кюмметца!

— Да, я его шофёр.

— Ловко! — воскликнул кладовщик. — Оказывается, мы трудимся на одном и том же заводе… Ага, вот и пиво… Самое время спрыснуть знакомство!

— Нет, серьёзно, вы тоже служите на «Бемере»?

— Черт возьми, более двадцати лет!

— Тогда действительно ловко. — Аскер поднял кружку. — Ваше здоровье, приятель. Но, простите, за кого я должен пить?

— За Эриха Кребса. Я кладовщик Кребс, заведую складом материалов и запасного инструмента.

— Ого! Знакомство, которое приятно вдвойне.

Они выпили.

Аскер угощал собеседника сигаретами, смеялся, шутил. Кребс отведал тем же, рассказал новому знакомому несколько забавных историй.

— Я в восторге от вас, дружище! — воскликнул Аскер. — И если когда-нибудь понадобится мой «бьюик»…

— Не могу ответить тем же, — сказал Кребс. — Машины у меня нет. А склад — это склад, порога которого не переступает никто. Кроме меня, разумеется. Я там — круглые сутки.

— Вы говорите так, будто и ночуете в своей кладовке! — Аскер рассмеялся.

— Если и не ночую, то уж во всяком случае нахожусь неподалёку. Я-то ведь живу на заводе.

— Живёте на заводе? Как это понять?

— В самом прямом смысле. — Кладовщик дёрнул плечом. — Так уж пришлось. В прошлом году мой дом разбомбили. Это счастье, что я одинок и мне не пришлось оплакивать семью, которая наверняка бы погибла. Оставшись без крова, я долго искал квартиру. Но все было слишком дорого или чересчур далеко от завода, а мне трудновато ездить каждый день за несколько километров.

— Конечно, — сказал Аскер.

— Так вот, я уже собирался перейти на соседний завод — там обещали помочь с жильём. Тогда директор Кюмметц распорядился, чтобы мне отвели каморку, которая примыкает к кладовой.

— Там и живёте?

— Что же делать? Комнатка, правда, мала, но мне одному много ли надо!

— Ещё по одной. — Аскер сделал знак официанту, прошёл к механическому пианино и опустил монету.

Зал бара наполнился звуками старинного тирольского вальса. Кребс принялся подпевать. Аскер — тоже.

— Вероятно, у вас богатый выбор различного инструмента и материалов, — сказал разведчик, когда пианино, отгремев положенное число минут, смолкло. — Представляю, чего только нет в вашей кладовке!

— Грех жаловаться. — Кребс хитро подмигнул. — Я запаслив и скуп, как Гобсек. Поэтому есть все, что нужно.

— Ну, это вы хвастаете, приятель. Бьюсь об заклад, что не все.

— А ну-ка! Говорите! Говорите, и я ставлю три против одного, что ошибётесь. Три кружки пива против одной вашей, что обязательно проиграете!

— Идёт. — Аскер подумал и сказал: — Аккумуляторов для моего «бьюика» наверняка не найдётся!

Кребс рассмеялся.

— Целых три! Один бог ведает, где и как я их раздобыл. Но это уже другой вопрос. А теперь гоните-ка пивко!

— Но я не хочу на этом кончать. Ведь проигравший имеет право на реванш.

— Ваша правда. Реванш так реванш. Говорите, только все равно проиграете. Говорите же!

— Уверен, что в вашей кладовой нет сварочных аппаратов.

Кребс оборвал смех, удивлённо выпятил губы.

— Здорово, — пробормотал он. — Угадали, друг. Что правда, то правда. Сварочных аппаратов не имеется.

— Отыгрался! — воскликнул Аскер. — Но как же вы без них обходитесь?

— Были аппараты. Больше года валялись два комплекта. Лежали без дела, и я тратил уйму времени на то, чтобы протирать их и расправлять каучуковые шланги.

— Что же с ними сталось?

— У меня их забрали. Губе. Могу даже, если хотите, сказать кто. Какие-то военные. Они явились ночью, с запиской главного инженера — бумага и сейчас у меня. Ну, я и выдал им оба аппарата. Их унесли и не вернули.

— Да бог с ними, — рассмеялся Аскер. — Избавились раз и навсегда.

…Они распрощались поздно вечером. Кребс пошёл на завод, Аскер же отправился к себе, размышляя над тем, что ему довелось узнать. Итак, намеченное удалось. Он познакомился с кладовщиком, убедился, что тот действительно выдавал сварочные аппараты ночью каким-то военным. Все совпадало с тем, что сообщил перебежчик Хоманн. Вывод из всего этого был один: сварщик Висбах не лгал, рассказывая Хоманну о тайнике близ Остбурга. А раз так, Висбаху можно довериться!.. В сознании возникли умные, внимательные глаза Макса Висбаха, глядящие из-под седых клочковатых бровей, его красивое лицо, большой чистый лоб. Сварщик Висбах! Теперь Аскер должен пойти к этому человеку, чтобы узнать наконец правду о тайнике с архивами.

Незадолго до конца рабочего дня цеховая рассыльная отыскала механика Отто Шталекера и позвала его к телефону. Разговор был коротким. Собеседники обменялись несколькими ничего не значащими фразами.

Шталекер возглавлял одну из подпольных антифашистских пятёрок, действовавших в городе. Члены пятёрок знали только своего руководителя. Лишь руководители пятёрок имели доступ к Шуберту, да и то встречались с ним крайне редко. Как правило, связь между ними и Шубертом осуществлял Карл Кригер.

И вот сейчас гардеробщик бара «Нибелунги» Ганс Дитрих, член пятёрки Шталекера, сообщил по телефону своему старшему товарищу, что должен немедленно его увидеть. Дело не терпит отлагательства.

Шталекер отправился на свидание с Дитрихом прямо с завода. Войдя в бар, он сдал кепку гардеробщику. Вместе с номерком в руках Шталекера оказалась записка. Шталекер зашёл в туалет. Прочитав бумагу, изорвал её и спустил клочки в канализацию. Да, сообщение было действительно важное. Стараясь казаться спокойным, он прошёл в зал, спросил кружку пива, выпил и не торопясь направился к выходу.

Возвращая кепку, Дитрих шепнул: