Валентин Варенников - Неповторимое. Книга 2

— Полковник Александр Васильевич Пащенко, командир полка. А это — начальник штаба полка подполковник Леонид Андреевич Дубин.

Я глянул на краснощекого, но уже значительно облысевшего подполковника и сразу не смог вспомнить — где я его видел? Эти черненькие, быстренькие глазки. На фронте? В Группе войск в Германии или в академии? Ну, где? А он стоял и улыбался до ушей. Наконец не выдержал и «выстрелил»:

— Я же Ленька Дубин — редактор школьной газеты!

Господи, это же наш Ленька! Ленька из Армавира.

Мы обнялись и долго тискали друг друга в объятиях, не обращая внимания на окружающих. Пащенко, глядя на нас, заметил:

— Вот в народе говорят, что муж да жена — одна сатана. А здесь командир и начштаба — одна сатана. Дело, в общем, будет.

После общей беседы Пащенко отпустил всех. Мы остались вдвоем. Я понял, что сейчас будет сказано главное. И не ошибся.

— Валентин Иванович, — начал Пащенко, — скажу откровенно — я тебе не завидую. Полк тяжелейший, устроен плохо. Никто не хочет заниматься ремонтом. Условия — сам уже видел. Стрельбище далеко. Полк замучили самовольные отлучки. Офицеры обозлены. Боевая подготовка еле-еле тлеет.

И в этом духе «информировал» меня больше часа. А меня все подмывало спросить: «Если в полку такая обстановка, то почему же вас выдвинули заместителем командира дивизии?» Но вместо этого спросил:

— Так что вы рекомендуете делать? Так же продолжаться не должно!

— Это точно, — согласился он охотно, — так продолжаться не должно. Но так будет продолжаться, пока старшие начальники не повернутся к полку лицом.

— А вы ставили этот вопрос перед кем-нибудь?

— Конечно, ставил. И мне постоянно отвечали: меры будут приняты. Или просто молчали. И вот мер никто не принимает, а все рассчитывают, что полк все решит сам или обойдется как-нибудь. Поэтому до меня сняли сразу двух командиров полков: один и года не прослужил у нас, а второму дали покомандовать всего шесть месяцев. Лишь я не только продержался полтора года, но и выдвинулся. А что вас ожидает, я не могу даже предположить, тем более что против вашего назначения на этот полк и командование армии, и командование дивизии. Вы представляете? Все и всё против вас. У них свои есть кандидаты и первый из них — Дубин, а тут вы.

— Мне все ясно, — оборвал я поток его «красноречия». — Очевидно, мне надо представиться командарму и комдиву, а затем принимать дела.

— Да, пожалуй, надо представиться, — согласился Пащенко. — Что касается приема дел, то все материально ответственные лица представили свои рапорта, и мы можем подписать документ о приеме и сдаче уже сегодня. Дело в том, что мне приказано завтра утром выехать в Печенгу к новому месту службы.

Меня это крайне удивило, но я согласился. Взяв офицера штаба полка, я поехал к командующему 6-й армией. Это минутах в десяти от полка. Оказалось, что командарм генерал-лейтенант Баринов в отъезде, за него остался начальник штаба армии генерал-майор Никитин. Он принял меня сразу. Я вошел в кабинет и с порога:

— Товарищ генерал! Подполковник Варенников. Представляюсь по случаю назначения на должность командира 56-го стрелкового полка.

Никитин встал из-за стола и, не подавая мне руки, стал прохаживаться по просторному кабинету:

— Здравствуйте, товарищ подполковник. Вы понимаете, получилось какое-то недоразумение. Дело в том, что Военный совет армии принял решение и представил на эту должность подполковника Дубина. Видно, командующий войсками по каким-то причинам не успел рассмотреть наше решение. Я уверен, что оно будет удовлетворено. Поэтому считаю, что вам не следует пока принимать полк. Лучше подождать.

— Товарищ генерал, я совершенно не намерен что-то ждать. Мне приказано сегодня прибыть в Мурманск и вступить в должность командира полка. Что я уже и делаю. Если командующий войсками округа изменит свое решение, я сдам полк тому, кому будет приказано.

— Смотрите! Я вас предупредил, потому что не хотел, чтобы вы оказались в смешном положении: только принял и тут же надо сдавать.

— Ничего, мы переносили и более сложные потрясения. Если у вас нет ко мне никаких указаний, то я мог бы действовать.

— Да, нет. Указаний никаких.

— Разрешите идти?

— Идите!

Я вышел. Но не подавленный, а злой. Что за ханжа? Что за манера разговаривать с новым, совершенно незнакомым офицером? Я прибыл к новому месту службы с надеждой, что поддержат, помогут, а здесь все наоборот.

Верно говорится: нам не дано предугадать… Через 20 лет мы с Никитиным встретились в Москве. Он был генерал-майором, преподавателем Военной академии им. М.В. Фрунзе, а меня, генерал-полковника, назначили председателем Государственной экзаменационной комиссии по выпуску слушателей академии. В то время я уже несколько лет командовал Прикарпатским военным округом. Начальником академии был генерал армии А. Радзиевский. Делая разбор деятельности профессорско-преподавательского состава академии, я вглядывался в лица людей, участвовавших в этом совещании. И вдруг увидел Никитина. Он мало изменился. Очевидно, он почувствовал, что я его узнал. Я закончил выступление, Радзиевский поблагодарил меня за рекомендации, заявив при этом, что все они будут выполнены, после чего совещание завершилось и мы, уже в вольной беседе с преподавателями, вместе с Алексеем Ивановичем отвечали на вопросы. Вдруг раздается голос Никитина:

— Алексей Иванович, а ведь генерал-полковник Варенников — это наш, с Заполярья. Вот мы какого вырастили!

Алексей Иванович вопросительно посмотрел на меня. Я вынужден был ответить:

— Да, было дело — мы с товарищем генералом служили на Севере.

Будучи умным человеком, Радзиевский понял, что ничего хорошего вспомнить о Никитине я не могу. На том наша встреча и закончилась.

Ну, а в 1956 году после «любезной» беседы с врио командующего 6-й армией я поехал в штаб дивизии. Командира дивизии генерал-майора Давиденко тоже на месте не оказалось — уехал в Москву учиться, за него остался начальник штаба дивизии полковник Крутских. В приемной сидел лейтенант. Я попросил его доложить полковнику обо мне. Лейтенант ушел за таинственную дверь. Через минуту вернулся немного взъерошенный, но сообщил:

— Товарищ полковник сказал: «Хорошо». И больше ничего.

— Ну, раз «хорошо» — будем ждать.

Прошло полчаса. Вдруг дверь кабинета распахивается и на пороге появляется крепкий, среднего роста полковник с крупным лицом. Сделав вид, что меня не замечает, он стремительно проходит мимо и удаляется по коридору Я посмотрел на лейтенанта. Тот пожал плечами, но ничего не сказал. Прошло еще минут 20. Полковник возвращается и, все так же не замечая меня, идет в кабинет, плотно закрыв за собой дверь. Минут через пять я обращаюсь к лейтенанту и говорю: