Валентин Варенников - Неповторимое. Книга 1

Пришло время расплаты! И 35-я Гвардейская стрелковая дивизия, как и другие войска, готовилась к этому необычному боевому ритуалу.

В слиянии рек Одера и Варты находился довольно большой остров, на котором обосновался старинный город-крепость Кюстрин. Крепость состояла из множества мощных фортов, оснащенных современными орудиями крупного калибра и другим вооружением. Огромные подземные казематы вмещали в себя большое количество боеприпасов, военного имущества, продовольствия и горючего. Крепость была подготовлена к длительной круговой обороне. Форты со всех сторон прикрыты глубоким рвом, заполненным водой, шириной 12 и глубиной 7 метров, да еще пятиметровым крепостным валом. Вдобавок на дамбе, которая окружала крепость, были расположены доты и дзоты, оснащенные артиллерийскими орудиями всех видов, как в укрепленных районах. Дамба прикрывала крепостные стены толщиной два и более метров, фактически они способны были выдержать удар фугасного или бетонобойного снаряда любого калибра.

С острова по обе стороны крепости были переброшены мосты. На восточном правом берегу находилась канатная фабрика с огромной вытяжной трубой, где размещались немецкие разведчики-наблюдатели. Мы из орудий пытались сбить эту трубу, но ничего не получалось. А на другом западном берегу, начиная прямо от моста, находился населенный пункт Киц. Считалось, что он является пригородом Кюстрина.

На мой взгляд, сам Кюстрин представлял интерес не столько как крепость на кратчайшем пути — всего в 70 километров — к Берлину, сколько как место, где родился Геббельс. Об этом знала вся Германия. Поэтому падение Кюстрина, несомненно, имело бы морально-психологическое воздействие на немцев. Понимало это и германское командование. Вот почему только внутренний гарнизон крепости состоял из множества известных частей: 10-й крепостной полк; сводные батальоны — «Вегер», «Гимен», «Готте», «Хитай»; боевые группы — «Шульц», «Шнайдер»; далее — 40-й отдельный саперный батальон, подразделения 303-й пехотной дивизии, а также 39-й и 58-й отдельные артиллерийские дивизионы.

Кюстрин отнюдь не являлся ключом к Берлину. Ключом были Зееловские высоты, о чем речь пойдет ниже. А эту крепость, конечно, можно было бы обойти, блокировать, и пусть гарнизон сидит себе здесь до посинения, пока не капитулирует. Однако нельзя было сбрасывать со счетов одну довольно серьезную опасность: своими крепостными дальнобойными орудиями он, конечно, мог принести немало бед. Тем более что в крепости имелись огромные запасы боеприпасов, о чем мы располагали достоверными данными. Но можно было пойти и по другому пути — разбомбить все в пух и прах и превратить крепость в руины. Сделать это сверхтяжелыми девятитонными авиационными бомбами было совсем не трудно. Сужу об этом уже по своему более позднему опыту. Мне довелось их применять в Афганистане в ущельях, где у мятежников были пещеры с боеприпасами и оружием. Мощнейший взрыв заваливал все, в том числе и пещеры. Однако тогда, в конце войны, мы уже больше думали о мире. Ведь разрушив крепость, мы тем самым могли лишить Польшу древнего города. А Кюстрин, по уже имевшимся соглашениям, должен был отойти полякам, как и все земли восточнее Вислы. Таким образом, и этот вариант не подходил. Оставалось одно — брать Кюстрин штурмом. Ущерб если и будет, то незначительный.

Забегая вперед, должен сказать, что за два месяца боев, в течение февраля и марта, мы расширили плацдарм 8-й Гвардейской армии до 90 квадратных километров, имея по фронту 12–16 и в глубину от 6 до 8 километров. Но всему этому предшествовал напряженный ратный труд.

Выше по течению реки, южнее Кюстрина, была построена мостовая переправа через реку Одер. Мост был наплавной, но предмостные укрепления делались капитально. В их строительстве принимали участие и саперы, и артиллеристы 100-го Гвардейского стрелкового полка, чьи огневые позиции располагались неподалеку.

Во время строительства переправы мы наблюдали Г. К. Жукова на другой стороне реки. А когда мост был готов, он проехал на «виллисе» на левый берег и похвалил солдат и офицеров за труд. Мост — великое дело для плацдарма. Понимая это, немецкое командование постоянно бросало на переправу самолеты-снаряды. Психологически противник этими самолетами-снарядами на нас в какой-то степени еще влиял. Но вместе с тем мы видели, что применение самолетов-снарядов — это уже конвульсии огромной военной машины: исчерпав все, немцы прибегли к последнему средству. Так утопающий хватается за соломинку.

Самолет-снаряд «ФАУ-1» являл удивительное зрелище и в то же время очень опасное средство. «ФАУ-1» имел около 700 килограммов взрывчатого вещества большой мощности. Он подвешивался к самолету, который «подвозил» его к определенному рубежу и, придав самолету-снаряду определенный угол полета, нацеливал на переправу, пускал его, а сам отваливал вверх и — в сторону. Наши зенитки, захлебываясь, обстреливают «ФАУ-1». А он хоть бы хны — летит как ни в чем не бывало к цели. Правда, в мост попадал очень редко. Но взрыв был мощный и нагонял «шороху».

Чтобы подобраться ближе к Кюстрину, решено было первоначально овладеть на западном противоположном берегу пригородом Киц. Эту задачу 35-я Гвардейская стрелковая дивизия решала с плацдарма во взаимодействии и совместно с соседом справа — с 82-й стрелковой дивизией 5-й Ударной армии. Предвидя, что в Кице придется вести бои, как в городе с крупными зданиями, создавали штурмовые группы и отряды, каждый из которых имел конкретный объект захвата.

В нашем 100-м Гвардейском стрелковом полку действиями штурмовых отрядов и групп лично руководил командир полка майор А. М. Воинков. Со своей группой управления он находился от них буквально в ста метрах. Наиболее активно действовал штурмовой отряд капитана А. В. Соломатина. Внезапным стремительным броском, «поливая» перед собой фашистов из пулеметов и автоматов, он захватил сразу несколько кирпичных зданий, расположенных вдоль магистрали Кюстрин — Берлин. В цоколе одного из них мы сразу разместили командно-наблюдательный пункт командира полка. Узкие, длинные окна обеспечивали нам хоть и под углом, но прекрасный обзор: полностью наблюдали действия наших штурмовых групп и отрядов, а также ответные меры противника. Нас особенно беспокоили два вкопанных по башню танка справа и слева от дороги. Они находились на возвышении и всё отлично просматривали и простреливали пушечным и пулеметным огнем. Выкатить 57-мм орудия (вместо 45-мм мы уже имели 57-мм противотанковые пушки, которые получали на Висле) и прямой наводкой расстрелять их? Но это равносильно самоубийству: танки немедленно бы «сняли» орудия, не позволив им даже развернуться.