Валентин Варенников - Неповторимое. Книга 1

Освобождение героического города Одессы, конечно, тоже было задачей первостепенной важности. В начале войны город 73 дня героически сражался с немецкими и румынскими захватчиками, а когда последние все-таки овладели этой жемчужиной у моря, жители не встали на колени — они продолжили борьбу: в городе действовало 6 партизанских отрядов и 45 подпольных групп, которые объединились под общим руководством подпольного обкома партии. На протяжении всей войны они не давали оккупантам спокойно пребывать в этих краях. Поддерживая надежную связь со Ставкой ВГК, они действовали по общей стратегии и плану.

Приближался час освобождения всеми любимой Одессы. Операция по освобождению города была детально проработана. Всем частям и соединениям был доведен план действий. С фронта, т. е. с востока на запад, наступали 6-я и 5-я Ударная армии 4-го Украинского фронта. 8-я Гвардейская армия, взаимодействуя с 46-й армией 3-го Украинского фронта, наносила удар севернее. Захватив частями 35-й Гвардейской стрелковой дивизии город Новая Одесса на реке Южный Буг (наша дивизия за этот город получила орден Суворова), армия вначале развила наступление на запад, а затем, не доходя до станции Раздельная, резко повернула на юг и совместно с конно-механизированной группой генерала И. А. Плиева стала наносить удары с запада и юго-запада. Тем самым делался глубокий охват группировки противника, крупные силы наших войск выходили ему в тыл, отрезая пути отхода. Поэтому многие немецкие и румынские части, прослышав, очевидно, что их могут захлопнуть в Одессе, в панике бросали город и мчались к Днестру, переправляясь на западный берег на любых средствах.

Конечно, не обошлось и без курьезов. Так, командир соседнего 101-го Гвардейского стрелкового полка подполковник П. И. Смирнов ночью послал свою разведку в район села Татарка (в полосе наступления нашей дивизии) с целью оседлать дорогу и не дать возможности противнику безнаказанно уводить свои войска на запад. Нам об этом было известно в принципе. Дивизия, выйдя на выгодный рубеж, готовилась к решительному броску. Перед нами на некоторых участках стояли небольшие группы противника, которые слегка огрызались, но могли быть немедленно раздавлены при первой же команде. Однако дивизия пока не двигалась — подтягивала тылы, пополняла боевые подразделения (особенно первого эшелона) всем необходимым.

Чтобы не попасть впросак, командир полка Воинков принял решение построить глубоко эшелонированный боевой порядок. Перед полком поставили задачу — прочно удерживать занимаемый рубеж и быть в полной готовности перейти в наступление. Систему огня построили так, чтобы она могла обеспечить отражение удара противника и переход наших войск в наступление. Но мы, естественно, как и все, ждали команду — вперед.

По центру участка полка из района Татарки проходила к нам, на север, дорога. Естественно, справа и слева от нее были наши боевые порядки, а орудия поставлены на прямую наводку.

7 апреля все было готово к продолжению наступления, тем более что уже успешно форсировали Хаджибейский лиман. Командир полка дважды при мне доложил по радио комдиву, что полк к действиям готов, но оба раза Кулагин отвечал: «Хорошо! Ждите сигнала!» Как выяснилось позже, авиация, действовавшая в полосе 3-го Украинского фронта, полностью была брошена на поддержку конно-механизированной группы генерала И. А. Плиева. А она выходила далеко западнее Одессы и должна была нанести удар по городу с запада, взаимодействуя с нашей 8-й Гвардейской армией, которая наступала на Одессу с северо-запада и севера. Очевидно, командование фронта, желая все-таки что-то прихлопнуть в Одессе, не хотело наступлением с востока и севера лишь выдавить немцев и румын из города.

Пока эти крупные оперативные задачи решались верхами, низы продолжали жить своей жизнью. В один из дней приблизительно в 10 часов утра по переднему краю волной прокатился раз, потом еще и еще раз крик: «Немцы, танки!» И это ударило в каждого, как молния. Наш полковой командно-наблюдательный пункт находился сразу за второй траншеей 1-го стрелкового батальона. Командовал батальоном вместо старшего лейтенанта Иванова, который был ранен, старший лейтенант Лынев. Он скомандовал: «К бою, приготовиться к отражению атаки».

Ничего не видя с нашего наблюдательного пункта, я сказал командиру полка, что выдвинусь на передний край (это 200–250 метров), он повыше, и «загляну» к противнику. Тем более что здесь стояли орудия на прямой наводке. Получив от командира полка «добро», я помчался к 76-мм орудию, которое стояло прямо на переднем крае у дороги, замаскированное кустарником. А командир полка по телефону выяснял у Лынева, что происходит.

Добежав до орудия, я прыгнул в окоп и спрашиваю у расчета:

— Где танки?

Командир орудия отвечает:

— Вроде шли танки, но я не видел.

Я напираю:

— Так кто начал кричать: «Танки»?

Прибежал командир артиллерийского взвода:

— Докладываю. В пехоте по цепи стали передавать: «Танки! Немцы!» А затем прошла команда: «К бою!»

Верно, отвечаю, но кто из вас видел танки?

— Товарищ старший лейтенант! — продолжает командир взвода. — Я видел, как в нашу сторону вдалеке по дороге вроде двигался танк. Но местность всхолмленная, поэтому дорога то повышается, то опускается, и разглядеть было трудно.

Вдруг рядом с нами в траншее бойцы опять стали кричать: «Танки!» Я поднялся во весь рост и посмотрел поверх орудийного щитка — точно танк! Видна только одна башня, причем башня угловатая, смахивает на «Тигра». Я моментально к панораме (орудийному прицелу) и одновременно даю команду: «Коммулятивный, зарядить!» (Это я дал команду зарядить орудие коммулятивным снарядом.) Эта новинка только что появилась в полковой артиллерии. И эти снаряды были предназначены для борьбы со всеми танками противника, так как пробивали любую броню того времени и надо было только попасть.

Смотрю в панораму — ничего не видно, поскольку она значительно ниже. Я опять посмотрел поверх орудия — видна верхушка башни, колыхается. Взял бинокль — точно! Мало того, за первой башней видна вторая — обе двигались, покачиваясь. А там, может быть, и третья. Я дал по радио команду артиллеристам: «Приготовиться к отражению атаки танков». Предупредил, что открывать огонь — только по моей команде.

Пока давал распоряжения и переговорил с командиром полка, танки вместе с дорогой исчезли в последнем понижении. Вот сейчас головной танк должен появиться на последнем взгорке.

Я приказал расчету приготовиться к бою и припал к панораме. Расстояние до пригорка небольшое — метров 700–750. В том, что я попаду, сомнений не было. Я опасался другого — танки противника могли за последним укрытием свернуть с дороги и начать выстраиваться в боевую линию, принимая боевой порядок для атаки.