Александр Воинов - Пять дней

— Очень хорошая!… Только у нее есть свой Федя…

— Мне, мать, всегда не везет.

— Повезет. Ты еще очень молод…

Валентин снял шлемофон и положил его рядом с собой. Спутанные светлые волосы упали на лоб, он встряхнул головой, чтобы отбросить их назад. Теперь он казался еще моложе, и Ольга Михайловна вдруг вспомнила, что в детстве он очень не любил, когда она куда-нибудь уходила. Садился на пол и начинал горько реветь…

— Как тебе живется? — спросила она. — Скучаешь?…

Валентин вздохнул.

— Бывает, и скучаю, особенно ночью. Лягу на плащ-палатку, закрою глаза и думаю… Вспоминаю тебя! Где-то ты сейчас!… А вот отец совсем забыл меня…

— У него много работы.

— Мог бы хоть записку написать. А то даже на письмо не ответил.

— Наверное, закрутился в делах… Знаешь, сколько у него сейчас забот… Валечка мой! Смотри, будь осторожен. Ты ведь у меня один.

На дорогу из дома напротив выбежал какой-то танкист и крикнул:

— Рыкачев, к командиру!… Быстрее!

Валентин соскочил с бревен.

— Ну, до свидания, мама!

— До свидания, сын.

— Ты куда едешь?

— Сначала в штаб армии. А дальше — еще не знаю…

— Напиши…

— Обязательно напишу.

— Рыкачев, быстрее! — крикнул танкист.

Валентин торопливо поцеловал мать в щеку и бросился бежать по тропинке. Когда он скрылся за дверью дома, Ольга Михайловна повернулась и пошла вдоль деревни. Она шла и шла до тех пор, пока вдруг не заметила, что давно уже вышла в открытое поле…

Пятнадцатого ноября штаб Юго-Западного фронта переехал в город Серафимович и находился теперь всего лишь в десяти километрах от противника. По строгому приказу Ватутина рубежи южнее города были тщательно укреплены — так, чтобы не пропустить вражеских лазутчиков. Конечно, в таком приближении штаба командующего фронтом к переднему краю был известный риск, но на этот риск стоило пойти. В эти последние перед наступлением, самые напряженные дни близость командования фронта к войскам значительно облегчала управление.

Подготовка к наступлению заканчивалась.

Армии получили наконец долгожданный приказ фронта, первый боевой документ, подписанный Ватутиным за время подготовки к сражению.

Главным силам фронта, взаимодействуя с правым крылом Донского фронта, прорвать оборону 4-й румынской армии, разгромить ее и, наступая на юг, юго-восток, войти в связь с частями Сталинградского фронта на восточном берегу Дона, в районе города Калач, окружить совместно с ними сталинградскую группировку противника и уничтожить ее.

Штаб фронта занял почти целую улицу, а для командующего отвели каменное здание школы. После хатки в Филонове Ватутину это помещение показалось почти роскошным. В большой комнате, служившей кабинетом, поставили столы, тотчас же разложили карты, и комната сразу приняла привычный, по-своему обжитой вид, словно хозяин ее работает здесь давным-давно.

Комендант штаба доложил, что неподалеку есть баня. Ватутин тотчас же отправился туда и долго мылся, отфыркиваясь и вздыхая от наслаждения. Какое блаженство полежать на верхней полке, окатить себя из ушата холодной водой, охнуть от тысячи иголок, вонзившихся в тело, и почувствовать наконец приятную, освежающую усталость.

Ватутин возвратился к себе с веселым блеском в глазах, ощущая во всем теле прилив бодрости. По дороге ему попадались офицеры и, приветствуя, уступали дорогу. «Откуда это так важно идет командующий фронтом? — не без озорства подумал Ватутин. — Командующий идет из бани!…» И беззвучно засмеялся.

В штабе его ожидало неприятное известие. Серьезно заболел начальник штаба Бобырев. Его уже увезли в госпиталь.

За себя он оставил Иванова. «Молод еще, — подумал Ватутин, — справится ли?» И вдруг усмехнулся. А сам он тоже ведь не старик. Ведь и Рыкачев тоже вот считает его слишком молодым, чтобы командовать фронтом…

Ватутин не стал вызывать к себе Иванова, чтобы ввести его в курс дел, а решил сам пойти к нему посмотреть, как работают офицеры оперативного отдела.

Иванова он застал в яростном споре с полковником Куниным.

Они стояли, разделенные широким письменным столом с наколотой во всю длину картой, и глядели друг на друга ненавидящими глазами.

Коротконогий, приземистый Кунин от гнева покраснел до того, что казалось, кровь вот-вот брызнет у него из щек. Потрясая пухлым кулаком, он что-то кричал, а что — разобрать было нельзя. Слышалось только: «Это ваша вина! Сами потакаете!… Непростительно!… Непозволительно!…»

— Что тут у вас случилось? — спросил Ватутин, подходя к столу.

— Разрешите доложить? — шагнул вперед Кунин. Он, видимо, очень хотел рассказать о причинах столкновения, прежде чем об этом расскажет Иванов.

— Докладывайте!

— Полчаса тому назад, товарищ командующий, захожу я в оперативный отдел. И что же вижу? Направленец армии Коробова майор Гришин вместе с подполковником Кравцовым работают над картой, и этот самый Гришин говорит: «В районе высоты «131,5» мы не выдержим, гитлеровцы надают нам по шее». Кравцов ему отвечает: «Ты прав. Оборона здесь никуда, и они нас непременно попрут». Одним словом, черт знает что! Пораженчество какое-то. Я решил вмешаться. Подхожу и говорю: «У вас, товарищи, вредные, упаднические настроения. Высота «131,5» укреплена хорошо»…

Ватутин не дал ему окончить:

— Позовите сюда Гришина и Кравцова. Я сам с ними поговорю.

Через несколько минут оба виновника баталии стояли перед Ватутиным, а Кунин, присев к столу, метал на них гневные взгляды.

— Товарищ Кравцов, каким делом вы сейчас заняты? — строго спросил Ватутин.

— Отрабатываем вопросы взаимодействия, товарищ командующий, — ответил подполковник и бросил беспокойный взгляд на Иванова, который мрачно молчал, уставясь в лежащую перед ним сводку.

Кравцов еще совсем молод, недавно — ускоренным порядком — выпущен из академии. Но Ватутин знал, что он человек способный и с боевым опытом.

Вот с Гришиным еще совсем не знаком. В штабе он, кажется, недавно, ничем себя пока не проявил и не бреется к тому же, отметил Ватутин, придирчиво оглядывая майора, который, как перешагнул через порог, так и остался стоять, нескладный, с испуганно-удивленным лицом. «Такой может и собственной тени испугаться, не то что противника, — зло подумал Ватутин. — Может быть, в словах Кунина есть доля правды…»

— Доложите, как вы оцениваете возможности противника на том участке, из-за которого у вас произошел спор с товарищем Куниным, — сухо сказал Ватутин, глядя через плечо Кравцова на взволнованное и напряженное лицо Гришина, — да перестаньте топтаться у двери… Подойдите к карте и доложите.

— Слушаюсь, товарищ командующий, — сказал Кравцов и шагнул к разложенной на столе карте.