Армин Шейдербауер - Жизнь и смерть на Восточном фронте. Взгляд со стороны противника

Отступления деморализуют любые войска, как это было видно летом 1944 г. На русском фронте к этому добавлялся мощный импульс, который отсутствовал на других фронтах, за исключением, пожалуй, Балкан. Это был страх перед угрозой плена, страх попасть в руки бесчеловечного врага. Пропаганда Геббельса имела эффект бумеранга. Ожесточенность, с которой велась война против большевистской России, выделила ее как борьбу между личными смертельными врагами. Игнорирование Красного Креста, сообщения о зверствах, совершавшихся наступавшими войсками Красной Армии, все это уже давно погасило дух рыцарства, присущий прежним войнам. Однако, казалось, что он все еще был жив на других фронтах, на Западе и на Юге. На Востоке столкнулись две идеологии. Противники знали, что конфликт мог закончиться только уничтожением одного или другого. Война на Востоке никогда не отличалась порядочностью.

Примечательно, что вечером 17 января 1945 г., вразрез со своей беспечной привычкой, вместо полевой фуражки я надел каску. Какое-то неопределенное, но непреодолимое чувство заставило меня сделать это. Когда я наконец смог снять каску, то я увидел причину этого. Оглушительный удар по голове, который сбил меня с ног, был причинен винтовочной пулей. Она аккуратно пробила каску, но вставка из стальных пластин и кожаный подшлемник не дали ей пройти дальше.

С начала крупномасштабного наступления 14 января и до 20 января мы отошли с боями почти на 70 километров. Перед небольшим городом Бельск мы должны были занять оборону. Поскольку карта имелась только у командира батальона, то процесс направления нас на позиции стал очень долгим и нудным делом. Кроме того, выделение участков обороны было не совсем правильным. Капитан Вильд долго ездил по оборонительному участку, чтобы найти нужное место. Нам пришлось сдвинуться в сторону. Он отправил половину батальона, потом поехал его искать и не вернулся.

Как единственные офицеры, мы вместе с адъютантом, обер-лейтенантом Кюлленбергом, остались с другой половиной. Это был зимний солнечный день, с хорошей видимостью. Мы стояли на гребне пологой возвышенности, параллельно которому, примерно в 700 метрах к югу, т. е. слева от нас, проходила дорога на Вельск. Еще одна дорога, до которой было около 2 километров, была правее нас и шла на Вельск под прямым углом к первой. Между ними находились два небольших участка лесистой местности. Со стороны второй дороги, которая просматривалась с трудом, доносился шум моторов танков противника. Но слева от нас, по направлению к Вельску, до которого было 4 километра, один за другим катились коричневые грузовики с пехотой и противотанковыми орудиями на прицепе.

Мы с Кюлленбергом обсудили ситуацию. Как выяснилось позднее, посланный капитаном Вильдом батальонный связной до нас не добрался. Время подошло к 15.00. Мимо нас прошло уже окало 30 грузовых автомашин, а справа, если судить по шуму, по крайней мере, столько же танков. Так что все, что нам оставалось делать, это отступить, залечь в лесу и дожидаться наступления темноты. Через два часа должно было стемнеть. До леса было около километра, и перед ним находилась деревня. Мы шли через нее походной колонной, в то время как немногие жители, в основном старики, смотрели на нас с равнодушными лицами. Может быть, они радовались нашему отступлению, но одновременно испытывали и сомнения относительно того, что будет дальше. Сразу за деревней мы укрылись в лесу. По-видимому, продвигавшиеся по дороге на Вельск русские следовали в конкретный пункт назначения. Должно быть, они заметили нас, но решили пока не трогать. Возможно, они думали, что все равно мы никуда от них не денемся. Это навело меня на мысль.

Когда мы вошли в лесную рощу, были выставлены часовые, а потом мы начали снимать с себя белые маскировочные халаты и выворачивать их наизнанку. Изнутри они были окрашены в зеленовато-коричневый цвет и издалека не отличались от коричневой русской формы. Таким образом, у нас появилось больше шансов, что нас примут за русских и не распознают. До наступления темноты нас не беспокоили.

Затем началась напряженная операция. Мы шагали по снегу, и каждый держался вблизи своего соседа. Мы не могли заходить в деревни и хутора. Надо было пробираться через расположение передовых частей противника по широкой дуге в обход Вельска и попытаться выйти к своим. Самым опасным должно было стать пересечение дороги, по которой продвигались танки. Время от времени с той стороны все еще доносился шум моторов. Перед тем как тронуться в путь, мы с Кюлленбергом посмотрели друг на друга. Вопрос, кто сможет продержаться, остался невысказанным.

Увязая в снегу, мы через час выбрались к дороге. Было видно, как во дворах деревенских домов горели костры. Там уже были русские. Люди залегли во впадинах, а мы с Кюлленбергом подкрались к заснеженной дороге, на которой широкие гусеницы вражеских Т-34 оставили глубокие следы. Движения на дороге не было. Обстановка была благоприятной, мы собрали людей, и наш переход через дорогу завершился успехом.

После этого мы опять пробирались между фермами. К одной из них мы подошли на 50 метров. Русские отдыхали у костра, готовили на нем еду, шумели и чувствовали себя в полной безопасности. Мы воздерживались от любых действий, чтобы не выдать себя и поскорее добраться до своих.

Два часа спустя мы оказались в точке, расположенной к юго-западу от города. Еще через какое-то время мы увидели деревню. Судя по расстоянию и по шуму дневного боя, русские дошли только до этого места. Мы остановились еще раз, а Кулленберг и я осторожно вошли в деревню. Мы спрятались в придорожной канаве и стали ожидать появления людей, своих или чужих.

Внезапно на дороге показались два человека, в меховых шапках, бушлатах и с телефонными проводами на шеях. Судя по всему, это были русские. Так как они должны были пройти совсем близко от нас, и в любом случае мы были бы ими замечены, то нам оставалось только одно, а именно — подпустить их на несколько метров, а потом разделаться с ними. Они приближались к нам неспешным шагом, ничего не подозревая и ни о чем не заботясь. Когда они оказались рядом с нами, мы выскочили из канавы и крикнули: «Руки вверх». Эти двое оказались застигнутыми врасплох полностью и тут же подняли руки. Потом один из них, оправившись от шока, сказал: «Боже мой, господин лейтенант, как вы меня напугали!»

Эти двое были связистами нашего артиллерийского полка. Они должны были проверить телефонную линию к посту передового наблюдателя, который предположительно должен был находиться где-то впереди, то есть там, откуда пришли мы. Это означало, что, сами того не подозревая, мы вместе с нашими восьмьюдесятью солдатами успешно пересекли линию фронта. В тот день обе стороны, очевидно благодаря темноте, считали, что, заняв дома и фермы, они добились успеха. Вскоре обнаружился и капитан Вильд с другой половиной батальона.