Александр Марков - По обе линии фронта

«Мать твою!» — подумал Громов, готовясь к самому худшему.

— Мы едем к вам, — услышал он голос корреспондента. — Встречаемся у пресс-центра, как и договаривались?

У Сергея словно свалилась гора с плеч. На лице, которое только что было озабоченным, расцвела улыбка.

— Да, — ответил он.

— Собираемся? — переспросил Сергея Илья.

— Да!

Они чуть задержались для того чтобы смыть остатки грязи, одеться, доесть виноград и арбуз. Не бросать же все это на пляже, а брать с собой — не хотелось.

Когда Игорь подкатил к пресс-центру, новоприбывшие уже сидели с аккредитациями на шеях перед входом, рядом с сумками и аппаратурой, как будто ожидали поезд на платформе. И корреспондент, и оператор — курили. Возле них валялось несколько окурков, но было трудно понять — они ли их оставили или кто-то кто ждал транспорт до них. Вообще-то сигареты лучше привозить с собой, запастись парочкой блоков в Москве или даже в дьюти-фри, все равно обойдется гораздо дешевле. В Европе пачка сигарет стоит обычно три-четыре евро. В Израиле стоила в пересчете — примерно столько же.

— Привет! — сказал Сергей.

— Привет, привет.

Новоприбывшие поднялись, как только машина остановилась, едва разглядев за покрытыми пылью стеклами своих коллег. Приятно встретить знакомых так далеко от дома.

— Давно сидите? — спросил Громов, разглядывая окурки.

— Минут пятнадцать.

— Ого, вы и накурили.

— Так ведь в самолете не покуришь.

— Надо за здоровьем следить, — назидательно сказал Сергей, как будто сам все эти дни не дымил как паровоз, выкурив и свои запасы, а привез он с собой блок и, забравшись уже в запасы Ильи, который привез полтора блока, — поехали в Хайфу, по дороге расскажу, что здесь к чему.

— Я твои сюжеты просмотрел перед отъездом, — сказал корреспондент, — немного в курсе.

— Как сюжеты?

— Отличные. Один из них на летучке после выпуска обсуждали. Дескать, сделал лучше всех из наших каналов.

— Спасибо на добром слове, — промолвил Громов. — Только ты мне зубы не заговаривай и давай рассказывай, что с вами приключилось.

Визу корреспонденту выдали давно, на три месяца, и он как-то не обратил внимания, что срок ее уже как месяц назад истек, думал, видимо, что она, как и Шенген, выдается для тех, кто часто ездит в Европу, как минимум на полгода, а то и на год или даже на три. Но самое удивительно было в том, что это просмотрели в Шереметьево, пограничники пропустили, поставив в паспорт выездную печать. Обнаружилось все только в Бен Гурионе, там спецслужбы строго следили за соблюдение всех законов. Дело действительно могло дойти до принудительного выдворения из страны, пришлось подключать силы редакции, звонить в посольство России в Израиле, объяснять, что к чему.

— В редакции все на ушах стояли, — воодушевленно рассказывал корреспондент.

Ох, если бы его отправили обратно, не обошлось бы без скандала. Четыре часа группу не выпускали из аэропорта, препроводив в местное отделение спецслужб, а потом прямо в аэропорту визу продлили. Не вклеили новую, а именно продлили, написав в паспорте от руки, что она действует еще на тридцать дней. Случай уникальный. Такого вообще никогда, наверное, не случалось.

— Остается только поздравить тебя с удачным исходом, — сказал Сергей, — поехали в Хайфу, бедолаги.

В последний день, вернее в крайний, как говорят летчики о своих полетах, Громов решил оставить новоприбывших на произвол судьбы.

— Шабат, — сказал он глубокомысленно, потом пояснил, что пришла суббота, никто в этот день работать не должен, поскольку это кощунственно и противоречит местным религиозным обычаям.

— Тогда я тоже буду бездельничать. Пойду искупаюсь. Я еще в море не купался, — стал строить планы коллега.

— Ты думаешь — я купался? — спросил Сергей с видом преподавателя, вызвавшего на допрос нерадивого ученика.

— А разве нет?

— Да, — не стал врать Сергей.

— Вот. Вот!

— Но вдруг редакция запросит сюжет сегодня? Эфиры-то каждый день и что ты будешь делать?

— Разве у тебя нет в заказнике чего-нибудь?

— Уже нет, — сказал Сергей.

— Жалко.

— Ты должен создать собственный заказник, так что сегодня придется поработать. Я ведь тоже пахал каждый день. Считай первый выходной у меня и здесь, походу, единственный.

— Что мы будем делать? — спросил Илья, который все время прислушивался к разговору, — неужели отдыхать?

— Угадал.

— Здесь? В Хайфе.

— Нет. В Иерусалим поедем, — сказал Сергей.

— Отлично! — Илья полез в карман за мобильником.

— И что машину мне даже не оставите? — удивился корреспондент.

— Игорь вместе с машиной перейдет в твое полное распоряжение, когда он нас в аэропорт отвезет, — сказал Сергей, — а пока дай чуток мы отдохнем. Ты кому надумал звонить? — спросил Громов у Ильи.

— А ты забыл, что я хотел в Иерусалиме сделать?

— О, черт, — хлопнул себя по лбу Сергей, как будто он и в самом деле забыл, а не делал этот выходной больше для Ильи, чем для себя. Он-то вполне мог обойтись без осмотра достопримечательностей Иерусалима. К тому же однажды он уже бродил по его улицам, а вот Илья, если не воспользуется шансом и не сделает татуировку, будет ныть об этом весь обратный полет, да еще, не дай бог в Москве, когда встретит Сергея. — Я-то думал, ты обрадовался, что сможешь Стену плача увидеть, Голгофу посмотреть, а ты…

— А я хочу сделать себе татуировку! — заулыбался Илья. — И вовсе мне от этого не стыдно. Ну а Стену плача и Голгофу пусть смотрят те, кто сюда за этим приезжает. Я им только мешать буду.

Илья был очень рад, что, пусть и в последний день, но все же сумеет осуществить свою мечту. Он уже созвонился с мастером, сказал, что скоро придет, на его счастье оказалось, что тот свободен, и в очереди ждать не придется. На лице Ильи играла потусторонняя улыбка. Он предвкушал — какой сделает рисунок.

— Какая нам улица нужна? — вырвал его из мечтаний голос Громова.

— Чего? — не понял Илья.

— Татуировочная твоя на какой улице находится?

— Вы чего меня к ней, что ли собираетесь подвезти? — удивился Илья.

— А ты как-то иначе думал? — в свою очередь удивившись, спросил Сергей, — как мы тебя на произвол судьбы одного бросим?

— И ждать будете, пока я наколку стану делать?

— Не. На это не рассчитывай. Уедем — город осматривать. А потом ты звякнешь и мы за тобой заедем.

С улицы салон татуировок можно было принять за обычный музыкальный магазин, где продают одежду людям, тяготеющим к металлу. На двух женских манекенах были натянуты высокие, выше колен кожаные сапоги на шнуровке, джинсы и косухи, а головы их венчали черные банданы с черепами. Глаза и губы у манекенов не прорисовали, волосы у них тоже видимо были пластмассовыми. Вокруг манекенов были выставлены фотографии и плакаты, на которых люди демонстрировали всевозможные части своего тела, покрытые татуировками. Встречались очень красивые, как люди, так и татуировки.