Александр Марков - В Багдаде неспокойно

— Не переживай, — успокаивал Игорь своего друга, — если уж так приспичит, то давай из своих суточных заплатим. Фиг с ними.

— Посмотрим, — сказал Сергей.

— Да и зачем ночью на место ехать? Ты что забыл — какой у нас вид из номера открывается? Нам и этого будет достаточно. Я тебе так из номера наснимаю, что на классный сюжет хватит.

Но ему даже снимать ничего не пришлось, потому что на крыше одного из высотных зданий были установлены четыре видеокамеры, направленные в разные стороны. Картинка с них тут же передавалась по спутнику во все точки мира, так что происходящее в Багдаде — в прямом эфире, мог видеть любой, у кого есть спутниковая антенна. Сергея попросили сделать прямое включение на вечерний выпуск. Когда решали, что будут показывать, то сошлись во мнении, что картинки с этих четырех камер будет достаточно, чтобы перекрыть слова Сергея. У зрителей появилось бы ощущение присутствия на месте событий.

Возле «Таляляма» были построены пандусы, на них установили камеры и оборудовали позиции для прямых включений. В одно и тоже время могло выходить несколько человек. Эмоциональные выступления соседей сбивали с мысли. Хорошо еще, что все они говорили на абсолютно разных языках. Игорь, подготавливая видеокамеру к включению, изредка поглядывал на небеса.

— Думаешь, вот сейчас бомбежка начнется? — спросил его Сергей.

— Мне кажется, они позднее начнут бомбить. Ночью. А сейчас еще рано. Конечно, было бы эффектно, если все начнется, когда ты в прямой эфир выйдешь, — Игорь хитро подмигнул. — Как будто ты за эти спецэффекты пендосам заплатил.

— Типун тебе на язык, — отмахнулся от него Сергей.

На «Таляляме» все еще находилась позиция ПВО.

О ней теперь знали и американцы, так что министерство информации будет одним из первых объектов, который подвергнется бомбардировке, и было бы очень опрометчиво оказаться где-то поблизости, когда здание начнет разваливаться, после того, как в нее угодят ракеты.

Судя по часам — эфир уже пошел, но Сергей все никак не слышал в наушнике звук из студии. Он показал это знаками техникам. Те его успокоили жестами, пытаясь объяснить, что студию он услышит только когда дело дойдет до его включения. Он знал с точностью до нескольких секунд, когда будет в прямом эфире. Наконец он услышал в наушнике сообщение об Ираке, редактор писал его, основываясь на том, что передавали информационные агентства. Громов появился на экране и ведущий, представив его, задал первый вопрос. Порядок их был заранее обговорен, и поэтому можно было отвечать, даже не особенно к ним прислушиваясь.

— Что творится на дорогах, ведущих к Багдаду?

Громов в течение минуты рассказывал, о том, что дороги почти пустые, машин очень мало, а на бензоколонках очереди за бензином.

— Готов ли Багдад к обороне и обстрелам?

Он поведал о баррикадах на улицах, о системах ПВО. Он не сказал только, что против самой современной армии мира, Ирак долго не продержится и Багдад тоже, если только его не будут защищать так же, как защищались японцы во время Второй мировой войны. Тогда каждый японец, при надобности, мог стать камикадзе и готов был с радостью отдать жизнь за императора и свою родину. Американцы знали об этом, подсчитали в какие потери им выльется оккупация Японии, и решили, что лучше обойтись пока что двумя ядерными взрывами, а если Япония не капитулирует, то продолжить атомные бомбардировки пока это не произойдет. Иракцы так обороняться не будут.

— Насколько активна американская авиация?

— Багдад пока что не бомбят.

Этот вопрос был последним.

— Все теперь. Все ОК, — Сергей показал техникам большой палец, когда прямой эфир закончился.

— Мы есть пойдем? — спросил Игорь, сворачивая провода и снимая камеру со штатива.

— Все бы тебе брюхо набить.

— А ты что на диету сел? Не толстый вроде.

— Не сел. Пошли — поедим. Завтра надо будет чего-то снимать. Картинкой только с камер мы не обойдемся.

— Да я разве против? — демонстративно удивился Игорь. — Я всегда рад немного поработать.

Игорь поставил камеру на штатив в центре холла, сел рядышком и стал задумчиво смотреть в окно. Он просидел так чуть ли не час. Давным-давно на город спустилась ночь и для того чтобы не привлекать самолеты погасли почти все огни.

Громов подумал, что наверняка бомбить прилетят на рассвете. Это самое удобное для летчиков время, поскольку зенитчики, всю ночь простоявшие возле орудий, от усталости начинают засыпать, а реакция у них замедляется настолько, что они не могут поймать даже рукой комара.

Он лег на диван, так просто было удобнее ждать налет, и чтобы не заснуть — включил телевизор. Это не помогло, и вскоре Громов задремал, но минут через десять очнулся. Игорь все так же сидел возле камеры.

— Ты бы спать лег, — посоветовал ему Сергей, — успеешь к камере, если бомбить начнут. Сирена заранее предупредит, у тебя будет куча времени.

Говоря все это, он вспомнил одного оператора, с которым он снимал какую-то нудную пресс-конференцию. Она затягивалась, было вообще непонятно, когда начнется, а оператор жил далеко за городом, на дорогу до работы тратил часа два, поэтому, чтобы поспеть вовремя — ему приходилось вставать еще затемно. Он никогда не высыпался и использовал каждую минуту, чтобы хоть немного вздремнуть. Перед той пресс-конференцией, он конечно задремал. Немного погодя Громов решил вовсе ее не ждать, потому что вполне мог и без нее сделать сюжет. Он подошел к оператору, чтобы сказать, что они уезжают, тронул его за плечо. Так вот оператор, после этого, еще не проснувшись, совершенно рефлекторно, с закрытыми глазами, кинулся к штативу с камерой. Он спросонья подумал, что пресс-конференция уже началась и, значит, ему надо видеокамеру немедленно включить.

— Ну, ты дал, — смеялся над ним после Сергей, — ты прям как зомби к камере пошел.

— А что, — тоже смеялся оператор, — реакция-то правильная была.

— Правильная, — улыбаясь, соглашался Громов.

Игорь оставил камеру на штативе, лег на второй диван и сонно спросил:

— А может, они и не будут сегодня бомбить?

— Будут, если уж не бомбить, то хотя бы прилетят точно, для того чтобы надавить психологически. Станут прилетать каждую ночь. Разве не помнишь, как все это бывает?

— Помню, — сказал Игорь.

Через несколько минут, Громов услышал посапывание оператора. Оно не очень мешало. Вот если бы Игорь захрапел, тогда заснуть было бы труднее. Пришлось бы толкать оператора в бок, чтобы он храпеть перестал.

Тревогу все-таки объявили в шестом часу утра. Громов проснулся от воя сирены, а потом еще несколько секунд лежал, пытаясь понять, что происходит.

Он видел, как Игорь подбежал к камере, занял за ней боевую позицию, совсем как зенитчики на крыше «Таляляма». Он ждал, что вот скоро начнут вспухать в разных частях города взрывы, посматривал в видоискатель, потом окидывал взглядом панораму города, но взрывов так и не дождался. Он все никак не мог разглядеть — бегут ли по улице люди в бомбоубежище. Сами они туда спускаться не намеревались. В каком-то старом фильме о блокаде Ленинграда один ученый высчитал вероятность того, что в его дом попадет бомба и она оказалась очень мала. Он долго не спускался в бомбоубежище, но однажды соседи его там все-таки встретили.