Алексей Щербаков - Тени черного леса

Август 1944 года, за год до описываемых событий, Варшава

Ситуация с восстанием с самого начала отдавала абсурдом. Мысловский служил в разведотделе одной из дивизий Войска Польского. И он знал, что лидеры АК, начав восстание, даже не соизволили сообщить о готовящемся выступлении командованию Красной Армии. Так что, посылая Мысловского в Варшаву, начальник разведотдела матерился на польском и русском. Потому что никто не понимал — что там происходит и что повстанцы намерены делать.

Надхорунжий попал в Варшаву 4 августа, то есть на четвертый день восстания. С ним был радист и пятеро автоматчиков.

Город произвел на него странное впечатление. Восставших было вроде бы и много. Но впечатление они производили странное. Некоторые из них вообще не имели оружия. А те, кто имели, — держали винтовки, как палки. Оно и понятно. АК призывало своих людей «держать оружие у ноги». Но ведь в тылу врага боевой подготовкой заниматься нелегко. Советские партизаны учились воевать в боях. А эти… Где им было учиться?

Еще хуже было с дисциплиной. Складывалось впечатление, что большинство повстанцев вообще не знают, что это такое. Они подчинялись своим командирам, когда хотели. Когда не хотели — не подчинялись. По большому счету, отряды повстанцев были просто толпами вооруженных людей, которые, нацепив на рукава красно-белые повязки, шлялись без особого толка по улицам. Более дисциплинированными выглядели отряды Гвардии Людовой, которые, несмотря на идейные расхождения, присоединились к повстанцам. Но на них откровенно косились. Чужаки.

Зато чего было много — так это эйфории. Хотя если честно, то даже центр восставшие полностью захватить не сумели. Немцы держали оборону во многих важных точках — и выкурить их оттуда не удавалось — хоть ты тресни.

Тем не менее в главном штабе царила полная уверенность в победе. Хотя, честно говоря, штабом это бестолковое сборище можно было назвать только с большой натяжкой. Тут царила совершенная бестолковщина. Множество людей металось туда-сюда без видимой цели. Составлялись какие-то приказы. Хотя, как заметил надпоручик, командование восстания не очень хорошо представляло, что творится в городе. Время от времени врывались командиры подразделений, которые начинали требовать то одного, то другого — боеприпасов, медикаментов, продовольствия. Разговор с ними часто переходил в обыкновенную перепалку.

— Вы дадите нам винтовки? У меня триста человек без оружия! И еще подходят. А у тех, у кого есть оружие, — по две обоймы. Как мы можем так воевать?

— Нам их неоткуда взять! Берите у немцев. Больше мы вам ничем помочь не можем!

Зато командир, «Монтер» [41] Руководитель восстания, комендант варшавской области (должность в АК) полковник Антонего Хрустель. принял Мысловского с величавой надменностью победителя.

— Как видите, город мы взяли и без помощи вашей армии. Им теперь останется только подойти.

Уже много позже Мысловский узнал подоплеку событий. Руководитель АК Тадеуш Комаровский более всего думал о том, чтобы Польша сохранила западную ориентацию. В этом-то и был смысл восстания: взять власть, чтобы встречать Красную Армию в позе хозяев. Первого августа по подполью разнесся невесть откуда появившийся слух, что русские танки уже появились в предместьях Варшавы. Именно поэтому в пожарном порядке было принято решение выступать. Хотя вообще-то все это выглядело чистой воды авантюрой. Аковцы, хоть и держали четыре года «оружие у ноги», ничего-то, как оказалось, у них не было готово. Немцев, правда, удалось застать врасплох, но вся эта затея могла иметь успех только в одном случае — если бы вскоре после начала восстания в Варшаву и в самом деле вошли бы советские танки. Но в том-то и беда, что никаких русских танков вблизи не оказалось — это был просто очередной слух, на которые так щедра война. Мысловский уже успел достаточно послужить в разведотделе, чтобы убедиться — мало ли кто и что видел. Информацию надо проверять и перепроверять. Но Комаровский этого делать не стал — он тут же дал сигнал к атаке…

Тем не менее повстанцы праздновали свою победу. Между ними мелькали и какие-то совершенно невменяемые типы. Мысловский запомнил одного. Размахивая винтовкой, этот парень ораторствовал перед кучкой сторонников:

— Теперь Польша свободна! И никаких москалей мы не пустим за Вислу! Будем держаться до подхода англичан!

Начались трения между аковцами и людьми из Гарди Людовой, которых обвиняли, что они «прислужники москалей». До боевых столкновений дело не дошло, но мордобои случались. По городу ходили упорные слухи, что какие-то люди их АК начали расстреливать освобожденных из концлагеря евреев. А как же! Вольная Польша без жидов и москалей. Про Красную Армию как-то вообще мало говорили. По какой-то причине все надежды возлагались на Лондон. Дескать, Англия нам поможет. Мысловский никак не мог понять — каким же образом она сможет помочь повстанцам — но спорить с людьми, находящимися в состоянии эйфории, — дело безнадежное.

А Красная Армия не подходила. Черт ее поймет, почему. То ли завязла и не смогла прорвать немецкую оборону, то ли еще по каким причинам. Но ведь война — она на то и война. Наступление останавливается тогда, когда нет больше сил наступать.

А потом началось немецкое наступление. И тут сразу выяснилась цена командованию АК. Собственно, никакого руководства действиями повстанцев и не было. Да и быть не могло при таком уровне организации. В штабе понятия не имели — кем руководить и как руководить. Речь не шла о каких-то продуманных действиях — все получалось, как получалось. Надо держаться — и все тут. Теперь уже «Монтер» не цедил надменно слова, когда разговаривал с Мысловским. Чем дальше, тем больше в его голосе было отчаяния.

— Так когда подойдут ваши войска?

А войска не шли. Севернее Варшавы части Войска Польского на голом героизме сумели форсировать Вислу и захватить два плацдарма. Но сил развить наступление у них так и не оказалось. Впрочем, вскоре рация была разбита и связи не стало.

А немцы давили не спеша, но грамотно и упорно. Они не торопились. Видимо, знали, что опасаться удара русских им не нужно. По улицам ползли танки, вслед за которыми двигались пехота и огнеметчики, которые заливали горящим бензином дома, из которых повстанцы вели огонь. А у аковцев практически не было никаких противотанковых средств. Да и если б были — немногие умели ими пользоваться. Ведь кто они были, эти повстанцы. Среди них имелось очень немного людей, имеющих военный опыт. Большинство же только во время восстания впервые участвовали в бою.

Через несколько дней (это было уже в начале сентября) повстанцы как единое целое уже перестали существовать. Сражались отдельные группы, не имеющие связи друг с другом. Сражались упорно — но ведь это на войне еще не все.