Вячеслав Миронов - Дикий батальон

— Предлагаю первую роту сделать штурмовой. Собрать в ней любителей Аллаха…

— Но-но, не зарывайся, — предупредил меня Гусейнов.

— Ладно, назовем их готовыми погибнуть во имя веры. Этих, потом наиболее подготовленных воинов, спортсменов, уголовников, а также любителей острых ощущений. Такие всегда найдутся.

— Молокане рвутся в бой, — вставил Гусейнов.

— Ну, с этими разбираться надо, — проронил Виктор.

— Да, надо разобраться, а то может и не стоит их кидать в пекло. Роты надо разбить на взвода, взвода на отделения.

— Далее, надо разбить личный состав по землячеству, есть люди с одного района, населенного пункта, им легче будет понимать друг друга, может, есть и родственники. Тогда они не бросят друг друга в беде.

— Понятно, — Гусейнов задумчиво потер подбородок. — А вы что думаете? — спросил он, обращаясь к командованию батальона.

— По-моему, какая разница, Сурет? Воевали так, какая разница, что людей перекидаем? От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Что по голове, что по лбу, — пожал плечами Нуриев.

— Что в лоб, что по лбу, — поправил его Гусейнов.

— Я думаю, что комбат прав. Не надо менять людей. Что есть, то есть. Аллах с нами, он поможет, — вставил свои «пять копеек» Модаев.

— Неверные хотят, чтобы все погибли. Вот они даже тех, кто истово верит в Пророка, и то посылают на верную гибель, чтобы они шли впереди всех. Не надо менять никого местами, а вот всех инструкторов поставить впереди первой роты, пусть покажут свою воинскую доблесть! — мулла яростно сверкал очками.

— И еще. Прошу, чтобы мулла не совался со своими проповедями к вновь прибывшим офицерам и молоканам. Он все дело испортит, или устроит какую-нибудь провокацию. Мы это уже проходили, — не выдержал Виктор.

В голосе его клокотала ненависть и злость, голос вибрировал от напряжения. Повисла томительная пауза. Гусейнов думал, поглядывая на присутствующих. Новые офицеры молчали, лишь внимательно следили за происходящим.

— Ходжи, а ты что скажешь? — обратился Сурет к своей турецкой тени.

— То, что инструктора говорят, может сработать.

— А может не сработать! — встрял Модаев.

— Заткнись, — коротко бросил ему Гусейнов. Тот сел на место, покрывшись пятнами. — Продолжай.

— Особенно мне понравилась идея штурмовой роты. Можно попробовать. Подобрать в нее самых отчаянных, подготовленных воинов, добровольцы и фанатики тоже сгодятся. Применять ее лишь на самых опасных участках, но тогда и львиную долю трофеев надо тоже им отдавать. Денег начислять им больше чем остальным. Землячество тоже может сработать. Если командиров назначать из их среды, то и подчиняться им тоже будут. Можно попробовать, — повторил Ходжи.

— Годится! Я пробуду здесь с вами три дня, посмотрим, что у вас получится. А как вы думаете распределиться по ротам?

— В первую роту пойду я сам, — подал голос Саша Калинин. — Я знаю, как учить штурмовиков.

— Понятно, правильно, — кивнул головой Гусейнов.

— Вторую и третью роту возьмем мы с Богдановым.

— Тоже понятно, а остальные?

— Бронетехнику я буду обслуживать, и обучать личный состав тоже. Вопрос лишь с горючим, маслами, может, запчастями, боеприпасами, — встал Владимир.

— Хорошо. А ты чем будешь заниматься? — спросил Гусейнов у Мишки.

— Я работал всю жизнь на командном пункте, вот только рука подживет, и научу ваш штаб, как работать с картами и исполнять положенную документацию.

— Я сам все могу прекрасно делать. Не нужны мне помощники, — буркнул Модаев обиженно.

— Сейчас проверим. Сергей Николаевич, покажи мне рабочие карты командира батальона и свою, — Гусейнов решил поставить зарвавшегося пацана на место.

— Вот, — Серега достал из планшета карту.

И при беглом взгляде было видно, что склеена она крайне небрежно. Подписана кое-как, обстановка вообще не была нанесена.

— Понятно. Это чья карта? — спросил Гусейнов.

— Моя.

— А комбата где?

— Я ее сегодня закончу, не успел.

— Можешь дать расклад по личному составу?

— Примерно.

— Вот именно — «примерно»! Готовый штабной офицер к тебе идет, а ты от него отказываешься! Никто не думает тебя заменять. Или ты что-то против него имеешь?

— Не имею, — ворчливо ответил опозоренный начальник штаба.

— Тогда вперед! Перестановки сделаем, как Маков с Богдановым предлагают. Мулла, не лезь ни к кому со своей пропагандой. Готовь к битве лишь тех, кто сам тебя слушает. Так. Скоро у нас будет своя авиация.

— Как своя авиация? — Нуриев даже подскочил от радости.

— Я договорился с русскими военными, они помогут. Немало стоит, естественно, но можно будет наводить несколько раз на определенные цели. Правда, не тогда, когда нам захочется, а когда у них будут плановые полеты и стрельбы, но в эти дни они будут сбрасывать свои бомбы и ракеты туда, куда мы скажем.

— Это хорошо, вот только жаль, что не тогда, когда нам будет нужно.

— Что поделаешь, и это уже неплохо. Дорого, но лучше это, чем ничего.

— А как со связью? — спросил я у Гусейнова.

— Со связью не получается.

— Что, неужели вы не можете «Р-105» достать?! Кому эти гробы нужны?

— Пока не получается, — хмуро ответил Гусейнов.

— Гуд бай, Америка! — насвистел я себе под нос.

— Чего там говоришь?

— Ничего, это я про себя. Можем батальон положить без связи-то.

— Посмотрим. Может, кого будем отводить на переформирование, так у них и возьмем. Обстановка тяжелая, многие части здорово потрепали, некоторые только на бумаге и числятся. Денег не хватает на всех. Вот из вашего батальона сейчас конфетку сделаем, и пошлем на прорыв. Ладно, идите занимайтесь, а я посмотрю. Начальник штаба, построить батальон утром и будем делать перегруппировку. А сейчас новых офицеров накормить, переодеть, разместить.

Мы пошли на выход. В приемной забрали оружие и отправились с новыми офицерами к складу, чтобы переодеть их. Витька догнал меня и шепнул на ухо:

— Олег, ты сам с ними разберись, а у меня тут дело есть.

— Аида?

— Да, — кивнул он и испарился.

— А куда Виктор пошел?

— Дела у него.

— Дела сердечные?

— Они самые. Парень, похоже, всерьез влюбился, так что, Миша, не дергайся, порвет как вчерашнюю газету.

— Понятно, ты мне уже говорил. У самого-то как дома?

— Хрен его знает, не трави душу, постоянно об этом думаю, по идее, жена должна была уже родить, а что, как и почему — не знаю.

— М-да! Тяжело.

— Тяжело, Миша, очень тяжело. Главное выбраться из этого дурдома, а там мы заживем!

Так мы дошли до склада, переодели мужиков. Десантура очень быстро нашла общий язык. Видеть видели раньше друг друга, но не были знакомы. Тут же прямо на складе организовался импровизированный фуршет. Коньяк, вяленое и копченое мясо, консервы, сигареты — не «Памир», а вполне приличные болгарские. Я захватил на Витьку, курит как паровоз. Дурное дело не хитрое. Я вот одного боялся, чтобы в мое отсутствие никто на Витьку не дернулся. А то он сгоряча может и ствол вытащить, нескольких джигитов завалить. Из Стечкина — это плевое дело.