Вячеслав Миронов - Глаза войны

— Знаю, знаю, — поддакивал я, — в контрразведке это может привести в гибели всего и вся.

— Вы пошлый человек, — поморщился Ступников.

— Отчего же?

— Вам, уважаемый, везде трупы мерещатся.

— Саша, не захомутаем мы эту банду, так точно будут трупы с двух сторон. Нашей и духовской. Уже сейчас «фугасники» резвятся, людей взрывают. Бойцы звереют, котел кипит, может и крышку сорвать.

— А ты сам кипишь? — бросил на меня быстрый взгляд Ступников.

— А ты? — вопросом на вопрос ответил я.

— Я же тебе говорю, что ты пошлый человек! Никакого уважения ни к возрасту, ни к должности, ни к опыту, ни, наконец, к званию. Вот молодежь пошла! — он притворно вздохнул.

— Саша, не держи меня за кандидата в органы. Лучше давай дальше думать. Рисуй. Если через пару дней мы не начнем активно работать, то можно ставить крест на всей спецоперации. Будет много трупов, никакого толка, помойка новых духов появится. В принципе — бог с ними, с этими духами, рано или поздно сдохнут, а вот наших жалко.

— Может, потянем наших завербованных агентов? — предложил Саша, откидываясь на стуле, растирая затекшую шею.

— Смотри, как бы они из нас информаторов не сделали! Мой точно знаком с оперативной работой. Надо мышеловку строить.

— Какую?

— Для начала детскую. Пустим дезу, но всем разную.

— Если инфа соберется в одном месте, то, простой анализ выявит противоречие, метод наложение позволит выявить, что все это ерунда, и вместо каравана с деньгами нам достанутся лишь трупы. Не пойдет.

— А что ты предлагаешь?

— Купить агентов.

— Купить? Несколько цинично, но под солнцем все имеет свою цену. Денег нет и не будет, чем покупать?

— Должностями. У нас агенты, назовем их так, в основном, менты. Так?

— Так.

— Какой мент не рвется к власти, тем более — в бандитской республике? Подход к бюджетным деньгам. Это с одной стороны, с другой стороны, в этом краю много, очень много краденых автомобилей, и много чего еще. Чечены, по природе своей, далеко не пахари, они постоянно думают, где бы что «вымутить», украсть, обмануть.

— Ты за весь народ-то не говори…

— Говори, не говори, а если с 1991 года ничем кроме воровства, работорговли, угона, фальшивых денег, войны и прочей гадости ничем не занимаются?

— Какие должности мы можем пообещать? Глава милиции — начальник РОВД. В Атагах, на выбор, или еще чего. Если захочет, то можно устроить и переброску «на материк».

— Ну, и попутно «запулить» «дезу».

— Отчего нет. Сообщаем, что они могут занять пост в обмен за информацию, ну, а также «проговариваемся», или даем подслушать ценную информацию. И устраиваем засаду в этом месте. Годится?

— Попробуем. Как это будем докладывать начальству?

— ЛОК.

— Личный оперативный контакт или ложный оперативный контакт?

— В зависимости от результата. А так — отвлечение внимания противника на негодный объект. Было дело — отвлекал.

— Сами будем или привлечем кого-то?

— Если привлекать кого-то, то отвлечем внимание от их основной работы. Раз. Второе — излишняя суета, придется привлекать большие силы военных для устройства засад, а это уже утечка и срыв.

— Я тоже так думаю.

— Как встретимся со «штыками»? [3] «штык» сленг — агент

— Как-как?! Что ты пишешь в своих справках?

— Не напоминай мне о бумагах, хоть здесь рука немного отошла от всей этой писанины, от «планов громадье»!

— Надо страховать друг друга. Вдруг какой-нибудь «умный» захочет заиметь личного раба в лице оперуполномоченного. Вот ни у кого такого нет, а у него есть.

— Конечно. — Я схематично нарисовал человечка в погонах и тачкой в руках.

— С кого начнем?

— Начнем с козыря. С того, кто заявляет, что он давний агент и собирается отомстить за своего покойного родственника. А там посмотрим. — Зарисовка в виде игральной карты — туз крестовый.

— Согласен.

— Когда?

— Да хоть завтра.

— А почему бы не сегодня? Давай сегодня. Какую «дезу» будем толкать?

— Что может заинтересовать духов, и будет это «что» только в одном месте? — рисую большой вопросительный знак и большую кость рядом.

— Человек слаб и жаден. Чеченский бандит — не счастливое исключение.

— Деньги? — Знак доллара и вопрос.

— Типа, что привезли зарплату военным. Сколько их?

— Думаю, что человек четыреста. На каждого по десять тысяч.

— Не много ли?

— Выплата «боевых».

— Их же отменили.

— Задолженность привезли.

— Звучит красиво. Четыреста человек на десять тысяч — приличная сумма. Четыре миллиона. Ничего себе. Клюнут?

— Мужик, это для тебя приличная сумма, а переведи в доллары. Сколько? Сто тридцать тысяч или около того. Для арабов, тех, кто воюет за деньги, не такая уж и большая. Тем более что надо делить на всю банду. Надо увеличить до завораживающего числа.

— Десять миллионов?

— Именно. На это должны клюнуть. Они люди, просто немного скоты, но все же люди. Жадность у них развита больше, чем у кого-либо. Они озверели. Тем более — по носу давно не получали. Считают себя неуязвимыми.

— Принимается. — Рисую череп с перекрещенными костями.

— Что второму агенту «вольем»?

— Чем ложь невероятнее, тем в нее сильнее поверят.

— Думаешь?

— Уверен на все сто десять процентов.

— Например?

— Что военные везут химическое оружие для спец операции в Атагах. Военные его везут для хранения в Чечне. Ну, и в результате аварии совершенно «случайно» подорвут один из контейнеров в Атагах. А потом заявят на весь мир, что это оружие боевиков. Это первое, а второе — хим оружие легче спрятать в зоне боевых действий, инспектора туда не сунутся. — Я рисую цепочку грузовиков на фоне ядерного взрыва.

— Глобально. А поверят?

— А у них есть выбор? Они обязаны, если не поверить, то проверить. Агенту пообещаем, что выдадим ему противогаз. Пусть в нем и пишет сообщения.

— Мы будем уходить в горы. Будут стрелять. Дадим вам парабеллум.

— Примерно так.

— А что бы ты сделал, если бы получил такую информацию?

— В любом случае проверил бы. Если никак не отреагируют, значит, агент прошел проверку на «вшивость», и уровень доверия к нему и его информации вырос.

— Обоих сегодня?

— Каждый час на счету. По времени растянем места и время встреч, и начнем!

И мы начали.

Я вызвал своего агента. Оставил записку в условленном месте. Там же описал, где встретиться. В полуразрушенном доме.

Саша уже лежал там, на чердаке, и страховал меня, заодно приглядывал за местностью.

Я шел на встречу. Одно дело в родном городе, там есть риск, что встреча может быть сорвана, агент «засвеченный» или подставной. Все может быть. Операция может быть провалена. Чем мне это грозит? Выговор, строгий выговор, неполное служебное соответствие, понижение в звании, должности. Но я буду жить. Дальше работать в Управлении или в другом месте, но буду работать. А сейчас, здесь?