Джон Брехэм - Быстрый взлет. Королевские ВВС против люфтваффе

– Это как раз та погода, что нам нужна, – сказал он.

Ко времени завершения курса я почувствовал, что многое узнал о посадке по радиолучу при минимальной или вообще нулевой видимости.

Я получил короткий рождественский отпуск и посетил родителей, которые теперь жили в Даксфорде, поселке рядом с Кембриджем, в котором находилась одна из наиболее известных авиабаз дневных истребителей. Мой отец был приходским священником этого небольшого поселка. Отпуск проходил хорошо, но я довольно быстро захотел вернуться в эскадрилью. Боюсь, что этим я расстроил родителей, но они должны были привыкнуть к моим мимолетным посещениям во время войны.

В эскадрилье снова произошли изменения. Ветераны были переведены, и в столовой появились новые лица. Все они быстро проникались духом 29-й, которая, несмотря на небольшие успехи, имела столь же высокое моральное состояние, как и любая другая эскадрилья в Королевских ВВС. Новый год принес много снега. Во время этого холодного периода мне на стоянку позвонил адъютант Сэмми Френс и попросил зайти в штаб эскадрильи, поскольку у него есть для меня новости. Я узнал, что награжден крестом «За летные боевые заслуги», а флайт-сержант Манн, служивший у нас с довоенных времен, – медалью «За летные боевые заслуги». [64]Конечно, это был сюрприз. Обычно такая награда давалась летчикам-истребителям, если они сбили по крайней мере три самолета. Я же сбил только один, а Манн к этому времени – ни одного. Однако, согласно объявлению о награждении, [65]мы были отмечены «за решительные действия против врага в сложных метеорологических условиях». Чарльз Уиддоус поздравил нас обоих, не только за личные заслуги, но и как первых членов эскадрильи, награжденных в ходе войны. Естественно, что этот повод был превосходным оправданием дикой вечеринки, после которой некоторые из нас, несмотря на обязанность поддерживать боеготовность, в течение многих дней имели тяжелые головы.

Несколькими неделями позже Манн и я получили приказ прибыть на церемонию награждения на авиастанцию в Уадингтоне. [66]Король Георг VI в форме маршала Королевских ВВС [67]прибыл на авиабазу 5-й бомбардировочной авиагруппы, чтобы вручить награды пилотам из различных подразделений. Для меня это был величественный момент. Мы стояли в центре каре, сформированного персоналом авиастанции в одном из больших ангаров. Перед тем как приколоть награду, король пожал мне руку и сказал несколько добрых слов. На фотографиях и на кинопленке он всегда выглядел более высоким. В тот момент я и не представлял, что в будущем встречусь с ним еще несколько раз. Своими храбростью, решительностью и примером король Георг сделал для поддержания духа британцев, вероятно, больше, чем любой другой человек в Содружестве Наций, включая неукротимого премьер-министра Черчилля. Мало кто из монархов заслужил и получил такое единодушное уважение и привязанность своих подданных. Люди могли противостоять немецким ударам более легко, зная, что их король и его семья неустрашимо делят с ними все опасности и бедствия. Жаль, что нет никакого способа вручить награду за храбрость собственному монарху. Король Георг VI конечно же заслужил ее.

В феврале 1941 г. Сэнди Кемпбелл, командир моего звена, получил новое назначение. Его сменил сквадрэн-лидер Пат Максвелл. Между тем прошла реорганизация эскадрилий ночных истребителей. Командиром эскадрильи теперь был уинг-коммендэр, командир одного звена должен был иметь звание сквадрэн-лидера, а командир другого – звание флайт-лейтенанта. Это казалось нам смешным. Мы считали, что командиры звеньев должны иметь равные звания, и спустя несколько месяцев наш взгляд получил официальное подтверждение. Тем временем Уиддоус все еще продолжал оставаться нашим боссом, Пат был командиром звена «В», а Гай Гибсон отвечал за звено «А». Как старший флаинг-офицер в звене «В», я был заместителем Пата, превосходного парня, как на службе, так и после нее.

После обучения в недавно сформированных ночных истребительных учебно-боевых подразделениях [68]начали прибывать новые экипажи. Они уже знали радары и методы их использования. Ветераны же эскадрильи ознакомились с принципами применения радаров на краткосрочных курсах. Становилось все более очевидным, что пилот и радиооператор должны постоянно летать вместе, чтобы отработать взаимодействие. Наиболее успешные экипажи ночных истребителей летали вместе в течение длинных периодов, а некоторые, подобно Каннингхэму и Роунсли, – всю войну. Наши шансы на перехват увеличили новые радары «GCI», построенные на восточном побережье в нашем районе. Мы потратили все свободное время, занимаясь учебными перехватами и давая нашим радиооператорам возможность большие узнать свое оборудование. Днем мы часто посещали места расположения радаров «GCI» и лично знакомились с операторами наведения, чтобы наши действия в ночном бою стали работой слаженной команды из наземного оператора, оператора бортового радара и пилота, знавших друг друга по имени. Теперь мы легко находили противника. Больше не было бесцельного патрулирования или попыток перехвата на основе скудной информации.

По взаимному согласию я «женился» на сержанте Россе, канадском радиооператоре. Он был сумасбродом на земле, но в воздухе – первоклассным специалистом, стремительно приобрел навыки использования радара. Я летал с Россом так часто, насколько это было возможно, и мы добились превосходного взаимопонимания. Вскоре немцы стали предоставлять нам более чем достаточно возможностей для этого. В начале 1941 г. эскадрилья вела активные действия, и число наших побед начало расти. В первые несколько месяцев года добились успехов Уиддоус, Гай Гибсон и я.

Мы все ликовали, когда Чарльз Уиддоус одержал свою первую победу, потому что он всегда энергично добивался ее и до этого момента много раз терпел неудачу. В одну из ночей он сбил над восточным побережьем «Юнкерс-88», который разбился недалеко от нашей базы. На следующий день мы с группой товарищей, включая Уиддоуса, посетили место катастрофы, чтобы отыскать «сувениры» для нашей столовой. Вражеский самолет упал на вспаханное поле, и его охранял караул ВВС. Когда мы прибыли, тела вражеских летчиков уже убрали, но тлеющие обломки все еще сильно пахли смертью. Я не рыскал, словно сыщик, вокруг обломков, но один из членов эскадрильи заметил в искореженном металле, где была носовая часть, нечто интересное – короткоствольный крупнокалиберный пулемет. Он оказался в довольно хорошем состоянии, и мы решили, что это оружие будет подходящим трофеем для офицерской столовой. После серии попыток мы смогли вытащить пулемет, но прежде раскопали ужасные останки – часть ноги одного из членов немецкого экипажа. До этого я не считал свое дело убийством человека. Воздушный бой для меня был безличным поединком одной машины против другой, без всяких неприглядных картин наземного ближнего боя. Но, увидев место падения этого немецкого самолета, я не смог сдержать чувства некоторого раскаивания по отношению к членам вражеского экипажа, которые, подобно нам, сражались за свою страну. Они будут оплаканы на своей родине, как и любой из наших потерянных парней.