Б. Раевский - Орлята

Странные вещи стали твориться в деревнях Пустошкинского района. Рассказывали, что под вечер в. деревню Могильное зашли три девочки.

— Тетенька, пустите переночевать! Мы сироты, беженки.

Хозяйка пожалела, пустила. Сиротки оказались шустрыми. Весь вечер они носились по деревне, играя в пятнашки с хозяйскими детьми.

Утром проснулась хозяйка: окно раскрыто, сироток нет. Ее даже в жар бросило: сбежали беженки, последнюю муку унесли. Нет, ничего не взяли сиротки, все в доме цело. Так зачем тогда, скажите на милость, уходить в окошко тайком? Чудно!

Еще чуднее было в другой деревне. Там три девочки подрядились стадо пасти, лишнего не запросили: харчи да лапти, как положено пастухам. Пасли исправно, только боялись быка. И вдруг средь бела дня стадо само пришло в деревню. У кого корова огурцы потоптала, у кого телята капусту стравили, у кого бык забор повалил.

Голосили деревенские женщины:

— Где пастухи? Чего они смотрят? А пастухов и след простыл.

В то же лето в деревне Луги у Антона Кравцова пропала девочка-нянька. Уж до чего был ею доволен Антон! Усердная, культурная, по-научному рассуждает: «Ребенку необходим кислород».

Раз кислород необходим, Антон и жена не препятствовали. Целый день кареглазая нянька проводила с малышкой на улице.

А через три дня нянька сгинула. Ушла и расчет не взяла. Почему? Разве ей худо было? Будто б никто не обижал.

Прошло два дня, и на третью ночь Антон проснулся от выстрелов. Партизаны напали на немецкий отряд. И невдомек было Антону, что привела партизан та самая маленькая нянька, которая по-научному рассуждала про кислород.

Так приходилось Ларе и ее подругам, чтоб добыть нужные партизанам сведения, и коров пасти, и детей нянчить, и даже кукушкой куковать.

Девочкам поручили разведать: сколько и каких немецких машин движется по шоссе. Возле деревни Ефимово рос старый высокий дуб. На него и забрались Рая и Лара. Партизаны, ожидавшие в засаде сигнала, услышали голос кукушки:

— Ку-ку!

Если кукушка выговаривала свое «ку-ку» грубо, медленно, — это означало: по шоссе едет грузовик. О мотоцикле кукушка сообщала тоненько, скороговоркой. Сколько раз повторит свое «ку-ку» кукушка, столько машин движется по шоссе.

Грянули партизанские выстрелы, и «кукушки» замолчали. Они свое дело сделали, незачем было дальше куковать.

Идет по проселочной дороге девочка-нищенка. Ветер треплет ее кудрявые волосы; ее босые ноги в пыли.

«Подайте хлебушка, люди добрые», — звучит под окнами детский голос.

Теперь Ларе не стыдно произносить эти слова. Она взяла сумку нищенки, чтоб перехитрить врага.

Девочка-нищенка идет в город Пустошку. Там, возле вокзала, живет старик дядя Ваня Гультяев. Из его окна железнодорожная станция видна как на ладони.

Дядя Ваня знает, какие приходят в Пустошку немецкие поезда, какой груз они привезли. А то, что знает дядя Ваня, будут знать и партизаны. Им перескажет эта девочка-нищенка — партизанский связной.

В деревне Ельцы у нее другой дядя Ваня, Сморыга. По дороге в соседнюю деревню Чернецово девочка-нищенка не раз заходила в его дом. Сведения, которые собрали Лара и дядя Ваня, помогли партизанскому отряду разгромить стоявший в Чернецове немецкий гарнизон.

И в Усть-Долыссах появилась девочка-нищенка. Командованию фронта нужно было уточнить нумерацию немецких воинских частей, двигавшихся по трассе Ленинград — Киев. В Усть-Долыссах под видом полицейских работали партизаны Коля Шарковский и Вася Новак. Они выкрали мешок с полевой почтой, и Лара в нищенской сумке, под корками хлеба, принесла конверты в партизанский штаб.

Снова идет по деревенской улице девочка-нищенка.

— Подайте хлебушка, люди добрые!

Была та утренняя рань, когда в деревне все еще спят, кроме хозяек, вставших, чтоб подоить коров. Утро едва занялось, небо не голубое, а белесое, будто облитое молоком.

В эту пору в одном из домов села Тимоново распахнулось окно и на грядку выпрыгнули две девочки. Это были Лара и Рая.

Вечером возле Тимонова разведчиц задержал немецкий патруль. Их привели в дом, хорошо Рае знакомый. При Советской власти здесь была изба-читальня, при немцах тут водворилась жена раскулаченного Антона Юрина. Она встретила девочек злобным смешком:

— Никак печеневская Райка? Да еще с подружкой! Книжек, что ли, не дочитали? Нет больше вашей читальни, это мой дом.

Патруль ушел, оставив задержанных в доме Юриных до утра. Всю ночь бабой-ягой сидела у печки Антонова жена — стерегла. Но утром не вытерпела, вышла из дома корову подоить: не пропадать же молоку. Девчонки не услышат, — они крепко спят.

Но девочки лишь притворились спящими. Пусть хозяйка заперла дверь на ключ, пусть по улице прохаживался часовой, но Рая знала, что в тимоновской избе-читальне есть окно, которое выходит на огород.

Шурша огуречной ботвой, ломая хрупкие стебли мака, они промчались по огороду, перелезли через плетень и, добежав до реки, как были, в платьях, с размаху бросились в воду.

Лара переплыла речку первой и, протянув руку, втащила Раю вслед за собой в чащу камышей. В воде с глухим бульканьем рябили круги. Рыба играла на утренней заре. Но ни одного звука не доносилось с противоположного берега, на юринской усадьбе царила тишина.

— Все еще доит, — сказала Лара. — Пока не спохватились, надо подальше уйти.

— Далеко не уйдешь, — покачала головой Рая. — Хоть бы успеть добраться до Печенева, а уж мама нас где-нибудь спрячет.

Сердце матери словно чуяло беду. Анна Федоровна поднялась спозаранку и пошла осматривать, как наливает колос посеянная на усадьбе рожь. И вдруг изо ржи, словно две перепелки, вынырнули две мокрые, грязные фигурки.

— Мама! Спрячь нас! — У Раи от волнения и холода стучали зубы. — Нас ищут. Мама, спрячь...

— Да куда ж вас спрятать? Ума не приложу!.. Разве что в подпол?..

Зимой в подполе хранилась картошка, сейчас там было пусто. В полумраке белели четыре столба, подпиравшие основание печи. Едва девочки успели спрятаться за столбами, как по крыльцу застучали солдатские сапоги.

— Это ошибка! — донесся до девочек голос Анны Федоровны. — Девочку я проводила в лагерь в Пустошку. Ничего про нее больше не знаю. Никто ко мне сегодня не заходил.

Все ближе и ближе стук сапог. Люк с грохотом отрылся.

— Тут можно нога сломать, — сказал грубый голос. — Баба, где есть лестница?

Анна Федоровна ответила, что лестницы нет. «Если чадо, прыгайте вниз».

— Это ты прыгать, а мы будет видать так, — сказал тот же голос.

Два немецких солдата наклонились над люком, и желтое пятно карманного фонаря заскользило по земляному полу.

Оно походило на светящийся глаз огромного филина, который выслеживает добычу в темноте. Медленно, ощупывая каждый выступ, желтое пятно шарило по стенке.