Артем Драбкин - Я дрался на танке. Продолжение бестселлера «Я дрался на Т-34»

— Дмитрий Федорович, на каких американских танках вы воевали?

— На «Шерманах», мы их звали «Эмчи» — от М4. Сначала на них была короткая пушка, а потом стали приходить с длинной пушкой и дульным тормозом. На лобовом листе у них была установлена подпорка для фиксации ствола во время марша. В общем, машина была хорошая, но, как у всякой машины, были свои плюсы и минусы. Когда мне говорят, вот, мол, плохой был танк, я отвечаю: извините! Так нельзя говорить. Плохой по отношению к какому?

— Дмитрий Федорович, у вас в части были только американские машины?

— Моя 6-я танковая армия воевала на Украине, в Румынии, в Венгрии, Чехословакии и Австрии. А потом нас перебросили на Дальний Восток, и мы воевали против Японии. Я коротко напомню, что армия состояла из двух корпусов: 5-го гвардейского танкового Сталинградского корпуса на наших Т-34 и 5-го механизированного корпуса, где я воевал. После Кишиневской операции наш корпус стал 9-м гвардейским. Каждый корпус состоял из четырех бригад: в нашем мехкорпусе было три мехбригады и одна танковая бригада, где я воевал, а в танковом корпусе было три танковые бригады и одна мотострелковая. До 1943 года в этом корпусе были английские танки: «Матильды» и «Валентайны». А после 1943 года наши совсем отказались от этих танков, потому что очень большие недостатки у них были. В частности, на тонну веса приходилось где-то 12–14 л.с., а в то время считалось, что для хорошего танка надо иметь 18–20 л.с. Из этих трех танков лучшим был «Валентайн» канадского производства. Броня наклонная, а главное то, что на нем стояла 57-мм длинноствольная пушка. Так вот, с конца 1943 года мы перешли на американские «Шерманы».

— Но английские танки не изымали, они воевали до своего конца, то есть был период, когда ваш корпус имел смешанную матчасть — и английскую и американскую. Возникали ли дополнительные проблемы в связи с наличием такой широкой номенклатуры машин разных стран? Например, со снабжением, ремонтом?

— Ну, проблемы были всегда, тут сложно сказать. Вообще, «Матильда» — такой говенный танк, просто невероятно! Я хочу остановиться на одном недостатке «Матильды», который нам очень мешал. Какая-то дурная голова в Генштабе спланировала операцию, и наш корпус бросили под Ельню, Смоленск, Рославль. Там отвратительная местность — лесисто-болотистая. А у «Матильды» фальшборта, танк-то разрабатывался в основном для действий в пустыне. В пустыне хорошо — песок высыпается, а у нас грязь забивалась в ходовую между гусеницей и фальшбортом. У «Матильды» коробка перемены передач (КПП) была с сервомеханизмом для легкости переключения передач. В наших условиях она оказалась слабой, постоянно перегревалась и выходила из строя. Англичанам хорошо, у них уже тогда, в 1943-м, был агрегатный ремонт, то есть сломалась КПП, ты четыре болта отвернул, коробку долой, новую поставил и поехал. А у нас так не всегда получалось. У меня в батальоне был старшина Нестеров, бывший колхозник-тракторист, в должности батальонного механика.

Вообще, в каждой роте был механик, а этот был для всего батальона. Еще у нас в корпусе был представитель английской фирмы, которая производила эти танки, вот фамилию забыл. Она была у меня записана, но, после того как меня подбили, все у меня в танке сгорело, и фотографии, и документы, и записная книжка. На фронте запрещалось вести записи, но я вел потихоньку. Так вот, представитель фирмы постоянно мешал нам ремонтировать отдельные узлы танка. Говорил: «Здесь заводская пломба, ковырять нельзя!» То есть выбрасывай агрегат и ставь новый. А нам что делать? Нам танк чинить надо. Нестеров у нас ремонтировал все эти коробки передач запросто. Представитель фирмы раз подошел к Нестерову: «Ты в каком университете учился?», а Нестеров отвечает: «В колхозном».

«Шерман» был гораздо лучше в этом плане. А вы знаете, что одним из конструкторов «Шермана» был русский инженер Тимошенко? Это какой-то дальний родственник маршала С. К. Тимошенко.

Конечно, у «Шермана» были свои недостатки. Самым большим недостатком было высокое расположение центра тяжести, и танк часто опрокидывался на бок, как матрешка. Вот благодаря этому недостатку я, возможно, и остался жив. Воевали мы в Венгрии в декабре 1944 года. Веду я батальон, и на повороте мой механик-водитель ударил машину о пешеходный бордюр, и танк мой перевернулся. Конечно, мы покалечились, но остались живы. А остальные четыре моих танка прошли вперед, и там их подожгли.

— Дмитрий Федорович, у «Шермана» была резино-металлическая гусеница. Некоторые современные авторы указывают на это как на недостаток, поскольку в бою резина могла выгореть, тогда гусеница разваливалась и танк останавливался. Что вы можете сказать по этому поводу?

— С одной стороны, такая гусеница — это большой плюс. Во-первых, у такой гусеницы срок службы вдвое больше обычной, стальной, гусеницы. Боюсь ошибиться, но, по-моему, срок службы траков Т-34 был 2500 километров. Срок службы траков у «Шермана» был свыше 5000 километров. Во-вторых, «Шерман» по шоссе идет как автомобиль, а наш Т-34 так громыхает — его за черт знает сколько километров слышно! Что же было отрицательного? В моей книге есть очерк, называется «Босоногие». Там я описал случай, произошедший с нами в августе 1944 года в Румынии во время Яссо-Кишиневской операции. Жара стояла страшная, где-то градусов 30. В сутки мы проходили до 100 километров по шоссе. Резиновые бандажи на катках разогревались настолько, что резина расплавлялась и отлетала метровыми ошметками. И недалеко от Бухареста наш корпус встал: резина облетела, катки стало заклинивать, шел ужасный скрежет, и в итоге мы остановились. Об этом было срочно доложено в Москву: шутка ли? Такое ЧП, весь корпус встал! Но новые катки нам привезли очень быстро, и мы три дня их меняли. Уж не знаю, где они смогли найти столько катков за такое короткое время? Еще один минус резиновой гусеницы: даже при небольшой гололедице танк становился как корова на льду. Тогда нам приходилось обвязывать гусеницы проволокой, цепями, забивать туда болты, чтоб хоть как-то можно было ездить. Но это было с первой партией танков. Увидев это, американский представитель сообщил об этом на фирму, и уже следующая партия танков пришла с дополнительным комплектом траков с грунтозацепами и шипами. Грунтозацепов было, по-моему, по семь штук на гусеницу, то есть всего 14 штук на танк. Они лежали в ящике ЗИП. Вообще у американцев работа была поставлена четко, всякий недостаток, что замечался, устранялся очень оперативно.