Илья Туричин - Сердце солдата

И оба рассмеялись.

Но Мишин не умел долго хитрить. Он не был дипломатом и поэтому решил сразу перейти к делу.

— Как ты относишься к ночным купаниям?

— Никак. У вас же их не разрешают.

— А если я тебе устрою?

— По знакомству?

— По знакомству.

— Алешка! Ты чудо двадцатого века! — сказала Лена и тут же насторожилась: — А что я должна за это сделать?

— Пустяки!

— Понятно, — кивнула Лена. — Двадцатый век. Услуга за услугу.

— Ты можешь хоть один раз быть серьезной? — нахмурился Мишин.

Что-то в тоне, каким он произнес это, было необычным. И Лена так же, как брат, молча сдвинула брови и стала очень похожей на него.

— Должен тебя предупредить: в любом случае, согласишься ты или не согласишься на наше предложение (он интонацией выделил слово «наше»), — все, о чем я тебе сообщу, — военная тайна. Понимаешь?

Лена кивнула.

— Нам надо провести учение. Поиск и задержание «нарушителей». Их будет двое. Высадка с моря.

Брови Лены поползли вверх.

— И ты… вы хотите, чтобы…

— Вот именно, — перебил ее Алексей. — Мы предлагаем тебе сыграть роль «нарушителя». Физически ты, как студентка института Лесгафта, подготовлена, морально…

— Алеша! — Лена неожиданно вскочила, обняла брата за шею. — Не порти песню, Алеша.

— Пусти! Ну и ручки у тебя!

— Это ты меня раскормил колбасой и маслом.

Мишин поправил ворот гимнастерки:

— Значит, согласна?

— Конечно! Надеюсь, стрелять будут холостыми?

Мишин вдруг замялся. А вдруг действительно кто-нибудь выстрелит сгоряча? И потом собака пойдет по следу, и если ее спустят с поводка… Но ведь «нарушители» не будут сопротивляться. Значит, пограничники не будут применять оружие. Вот только собака…

— Операция очень серьезная. Стрелять, конечно, не будут, да и пойдешь ты не одна, а с опытным пограничником. Мы его переоденем в штатское. Будет твоим начальником.

— Ты чего-то недоговариваешь, Алексей.

— Я сказал все. Еще там будет собака.

— Обожаю собак! — сказала Лена. Не признаваться же ей, что собаки — единственные существа на свете, которых она побаивается. Не считая, конечно, мышей.

Теперь надо было найти Лене подходящего напарника. Конечно, можно переодеть солдата, или сержанта, или офицера. Здесь, на границе, служат люди достаточно опытные, готовые к выполнению любого задания. Ни одному и в голову не придет, что он, мол, играет в «сыщики-разбойники» и поэтому можно отнестись к такому делу спустя рукава. И все-таки из сотен людей надо выбрать одного. «Нарушитель» должен уметь хорошо плавать, знать пограничную службу, быть достаточно находчивым и сообразительным. К тому же, хотелось бы, чтобы его не знали в лицо на той заставе, где будет проводиться операция.

И вот капитан Мишин отправился искать такого человека. Надо сказать, что это было нелегкое, утомительное путешествие. Хотя и сидел он в своем кабинете за письменным столом, покрытым листом потертого плексигласа. Под плексигласом лежал табель-календарь на текущий год, список телефонов городских организаций и фотография. Нет, ошибаетесь, не девушки, а известного боксера В. Попенченко. Поскольку Мишин занимался боксом. Бокс, с точки зрения хозяина кабинета, имел отношение к службе. А девушки — нет.

Мишин сидел в одиночестве и, мысленно перебираясь с заставы на заставу, беседовал с пограничниками, подыскивая подходящую кандидатуру. Беседовать было нетрудно, потому что люди были знакомыми, лица их возникали одно за другим. Мишин пытливо всматривался в них и спрашивал: а как у тебя с плаванием? А как насчет сообразительности?.. Скажем, надо перевезти на другой берег реки волка, козу и капусту…

С одним, с другим разговаривает. Все хорошие кандидаты.

Мишин поднялся из-за стола, чтобы размяться, подошел к окну. За окном в это время остановился газик. Вышел из газика рослый парень в парадной форме с иголочки, и Мишин сразу узнал сержанта Егорушкина с Н-ской заставы. Отделение Егорушкина показало на последних стрельбах высший класс. И по всем остальным показателям было впереди. Вот и вышел приказ: командиру отделения сержанту Егорушкину объявить отпуск на 10 суток, не считая дороги. Верно, приехал за документами. Красив Егорушкин. Нет, не штатской красотой: нос там римский или греческий, взгляд орлиный или подбородок с ямочкой. Лицо как лицо, губы обветрены, нос облупился. Солдатской красотой красив сержант: держится ровно, плечи широкие, все пуговки, хоть и припекает солнце, застегнуты. А зеленая фуражка сдвинута набок, чуть-чуть, чтобы можно было про него сказать: лихой солдат! А еще чуть сдвинешь — скажут, стиляга.

Сержант скрылся в подъезде штаба, а Мишин снова уселся за стол. Вот бы такого, как Егорушкин!.. Но сержант — отпускник. Наверно, и документы уже заготовлены. Мишин взял телефонную трубку и попросил басовитого телефониста соединить с финчастью.

— Здравствуйте, товарищ майор. Капитан Мишин беспокоит. Сержанту Егорушкину проездные документы уже выписаны? Нет? Товарищ майор, пошлите, пожалуйста, Егорушкина ко мне. А документы пока не выписывайте: долго ли бланк заполнить! Нет-нет, товарищ майор. Поедет. Просто разговор есть один.

Через несколько минут в кабинет постучали.

— Да.

— Разрешите, товарищ капитан? Сержант Егорушкин прибыл по вашему приказанию.

— Здравствуйте, Егорушкин. — Мишин поднялся из-за стола, крепко пожал сержанту руку. — Садитесь. И учтите, не по приказанию, а по просьбе. Улавливаете?

Егорушкин сел.

— Пока не улавливаю, товарищ капитан.

— В отпуск?

— Так точно.

— Домой, в Феодосию?

— В Феодосию.

— Жара там, наверно, Егорушкин.

Сержант заулыбался:

— Да уж припекает.

Мишин не был дипломатом и поэтому сказал прямо:

— А что, если отложить отпуск?

— Отложить? — спросил сержант растерянно, лицо его сразу осунулось, и только улыбка еще не успела сойти, и казалось, будто она с чужого лица.

— Да вы не волнуйтесь, Егорушкин, — сказал Мишин и вздохнул. Уж кто-кто, а он-то понимал, что значит для солдата отпуск. — Не надолго отложить, на несколько дней. Тут такое дело… — И Мишин рассказал сержанту о задуманной высадке «нарушителей» с моря. Дело непростое. Нужны люди хорошо плавающие, выносливые и сметливые. Вот он, Мишин, и подумал о сержанте Егорушкине, поскольку тот вырос на Черном море, пловец отличный и вообще подходит по всем статьям. А отпуск… Что отпуск? И через несколько дней — тот же отпуск.

Сержант Егорушкин слушал внимательно, но лицо его оставалось при этом равнодушным, и Мишин никак не мог уловить, как тот относится к предложению.

Потом Егорушкин сказал:

— Конечно, вы можете приказать.

— Да не буду я приказывать, Егорушкин. В конце концов, что у нас, людей нет, что ли? Просто я подумал, хорошо бы в это дело Егорушкина. А девушка подождет.