Хайнц Конзалик - Штрафбат 999

Свой путь я вижу.

Я сознаю всю опасность того, чем занимаюсь, но я не вправе отказываться от этого. Если бы только у меня было больше времени! Если бы я знала, как у тебя дела и где ты! Стоит мне только подумать о тебе, мой Эрнст, как я снова все та же, жаждущая любви девчонка, которая, глядя на звезды, мечтает о том, кому хотела бы принадлежать. Я принадлежу тебе, вся без остатка, ты живешь во мне, мы долго и все же до ужаса мало пробыли вместе, и все же мне так хочется отыскать на небе звездочку, пускай совсем крохотную, но нашу с тобой. Пусть она будет едва заметной, почти невидимой глазу, но она будет принадлежать нам и только нам. И тем лучше — никто ее не заметит и не отнимет у нас.

Сейчас уже поздно. Доброй ночи тебе, мой Эрнст, я закрываю глаза и все время думаю только о тебе, может, еще когда-нибудь ты снова поцелуешь меня на ночь — в губы, в глаза, а потом и в кончик носа…»

Юлия отложила ручку, откинулась на спинку стула и, прикрыв глаза, улыбнулась. По щекам сбежали быстрые, блестящие слезы.

В среду, то есть в день прибытия в лагерь, Шванеке довел обер-фельдфебеля до того, что Крюль какое-то время даже не знал, как поступить. И в субботу Шванеке вновь удалось поставить обер-фельдфебеля в полнейший тупик, чего не удавалось никому из подчиненных с самого начала карьеры Крюля в статусе младшего командира.

Шванеке сподобился на самый настоящий шедевр. Позади второго барака, где размещались 1-й и 2-й взводы 2-й роты, неизвестно откуда появился ящик. И в этом ящике сидел кролик. Сначала Крюль, проходя мимо, не обратил на ящик внимания, хотя этому предмету здесь было явно не место. Слишком уж обер-фельдфебель был поглощен эпизодом с обер-лейтенантом Беферном и устроенным им курсом похудения. Но, пройдя пару метров вперед, до него вдруг дошло — что-то не так. Обер-фельдфебель, остановившись, резко повернулся, будто ужаленный. Сомнений быть не могло: это был действительно ящик, в котором расположился вполне упитанный и жизнерадостный кролик.

— Чье это животное? — вне себя завопил Крюль и стал вглядываться в солдат, только что закончивших приводить в порядок территорию и стоявших в последних лучах низкого осеннего солнца. — Дойчман, кому принадлежит это животное?

— Не могу знать, герр обер-фельдфебель, — рявкнул Дойчман в ответ.

Он уже усвоил, что в рапортах и командах самое главное вовремя налечь на голосовые связки. Чем громче, тем больше пользы. Чем горластее солдат, тем выше его ценит начальство.

— Мне, — ответил Шванеке, сделав два шага вперед.

Крюль ахнул.

— Так точно. Я большой любитель животных, герр обер-фельдфебель, — с сияющим лицом доложил Шванеке Крюлю. — Прямо места не нахожу, если рядом нет какой-нибудь милой животинки.

— Откуда оно у вас?

Крюль, нагнувшись над ящиком, разглядывал откормленного кролика. Откусив кусок от морковки, животное испуганно забилось в угол ящика. Обер-фельдфебелю не давали покоя три вопроса — первый: откуда взялось животное, второй: откуда взялся ящик? И третий: откуда взялась морковь?

— Просто прибежал к нам, — пояснил Шванеке.

Обер-фельдфебель без единого слова повернулся и зашагал прочь. У барака, где располагалась канцелярия батальона, он повстречал обер-лейтенанта Обермайера, который как раз собрался уезжать из лагеря, и тут же доложил ему о неслыханном происшествии. Но офицер вполуха выслушал Крюля.

— Порадуйтесь беззаботной казарменной жизни, насладитесь ею! — только и ответил он, дружелюбно похлопав стоявшего навытяжку обер-фельдфебеля по плечу. — Немного осталось, вот перебросят нас в Россию, там все будет по-другому.

Обермайер ушел, оставив Крюля стоять на плацу, раздумывая о последней фразе офицера. От одного слова «Россия» в дрожь бросало. Но поскольку Крюль обладал способностью мгновенно забывать о неприятных вещах, ибо чего толку впустую ломать себе голову над тем, чего ты не понимаешь или не знаешь, он с энтузиазмом вернулся к вполне рациональной проблеме — рядовому Шванеке и его кролику. И размашистой походкой отправился назад к бараку.

— Кролик похищен! — тоном, не терпевшим возражений, заявил он Шванеке. — А вы утверждаете, что, мол, просто прибежал. Скажете, и ящик тоже прибежал? По воздуху прилетел сюда — раз, и тут!

— Так точно, герр обер-фельдфебель!

При этих словах Крюль с шумом втянул воздух через ноздри, казалось, он вот-вот лопнет, как передутый воздушный шар.

— Вокруг плаца бегом марш! — взревел он. — Быстрее! Быстрее!

Шванеке, ухмыльнувшись, трусцой побежал вокруг плаца.

— Еще круг! — приказал Крюль, и Шванеке выполнил распоряжение своего командира.

Потом вдруг, будто опомнившись, остановился перед Крюлем.

— Вы похитили его!

— Ну как вы можете подумать обо мне такое, герр обер-фельдфебель! Кролик просто прибежал к нам откуда-то.

В этот момент Крюль дал слабину. Не говоря ни слова, он повернулся и уже собрался уйти, как тут налетел на незаметно подошедшего обер-лейтенанта Беферна. Оказывается, тот уже довольно давно наблюдал за происходящим. Крюль тут же принялся было рапортовать, но Беферн досадливо отмахнулся. Медленно, постегивая по голенищу сапога хлыстиком, он подошел к Шванеке.

— Стало быть, вы у нас крупный специалист по кроликам? — дружелюбно спросил он.

— По самцам.

Дойчман отвернулся. Не мог больше смотреть на это. Боже мой, думал он, он снова нарывается! Ну и экземпляр!

Беферн удивленно взметнул брови:

— Что значит «по самцам»?

— А я изучаю их, герр обер-лейтенант. Как-то одна деваха сказала мне, что я, дескать, совсем как дикий кролик. Вот я с тех пор и приглядываюсь к ним, но вот только никак не могу уразуметь, что она имела в виду.

— А тут, откуда ни возьмись, он. Просто так, взял да примчался к вам.

— Так точно. Уселся передо мной на задних лапах. И я сразу понял, что это самец.

— Почему?

— Крольчиха не стала бы садиться на задние лапы, все-таки как-никак баба, герр обер-лейтенант.

Потом на плацу произошло нечто такое, отчего даже гауптман Барт не выдержал. Распахнув окошко, он решил положить конец этой комедии:

— Прекратить!

Шванеке было приказано лечь на пузо и проползти до конца плаца и обратно. По пыли, по кухонному мусору, по проистекавшим из отхожего места 1-й роты лужам. А обер-лейтенант Беферн свистками задавал темп. После трех ходок и прозвучало спасительное «Прекратить!» гауптмана Барта.

Беферн, даже не удостоив взглядом продолжавшего лежать в грязи Шванеке, пружинящим шагом направился в офицерский барак.

— Что это все означает, герр обер-лейтенант? — возмущенно потребовал отчета Барт, едва Беферн переступил порог его кабинета.

— Вынужден был доказывать нашему Шванеке, что человек произошел от земноводных.