Владимир Сысоев - Первое задание

— Попал всё-таки, — равнодушно промолвил Сергей.

— Как ты можешь об этом так спокойно? — с укором спросил Виктор.

— Давай поплачем, — невесело усмехнулся Сергей.

— Шутишь, а мне жаль птицу, она напомнила мне…

— Брось, Витька, — перебил Сергей, — я знаю, ты скажешь, что мы тоже хотим лететь.

— Да!

— Напрасно! Не так уж это важно. Смотри! — Сергей показал вверх. Косяк, строгий и неудержимый, не меняя направления, не снижая скорости, шёл к своей цели…

Подбежал Коновалов с тремя полицейскими. Оглянувшись по сторонам, быстро спросил:

— Как у вас?

— Тихо, — ответил Сергей, и тут же рядом хлопнули подряд несколько винтовочных выстрелов, затрещал забор, и через него перемахнул крепкий парень, запыхавшийся, со следами крови на лице. На него набросились сразу трое, потом подоспели ещё. Но парень попался ловкий и упорный. Его чёрные с раскосинкой глаза горели ненавистью и азартом. Пока ему крутили руки, он успел поставить громадный синяк вокруг глаза Иванову, в кровь разбил нос Мишке-Козырю и уже со стянутыми за спиной руками так боднул головой в живот зазевавшегося полицая, что тот, корчась, покатился по земле. Но силы были неравны. Парня повалили на землю, начали избивать.

— Отставить! — громко скомандовал Коновалов и загородил собой арестованного. — Орлы! Семеро одного не боитесь! Обыскать!

Под телогрейкой у задержанного обнаружили пачку свежих советских листовок.

Коновалов не сильно толкнул парня в плечо и, обращаясь к Сергею и Виктору, которые всю эту сцену простояли без движения, строго сказал:

— Этого чемпиона по прыжкам и бегу — в гестапо! Пусть он там почитает свои листовки!

По дороге Виктор многозначительно поглядывал на Сергея, но тот делал вид, что не замечает этого. Тогда Виктор сильно толкнул его в бок, кивнув в сторону арестованного. Сергей не успел оглянуться, как неожиданно заговорил незнакомец:

— Что, иуды, много вам платят за измену?

— Ещё что спросишь? — зло, не своим голосом сказал Сергей. — Поумнее можешь?

— Смотри-ка, ещё обижаются, — удивлённо протянул парень. — Ястребы из курятника! Сколько вас таких на фунт сушёных?

— Дурень ты! Подпольщик липовый! Листовки мог выбросить в саду… Лезет на рожон! Балда!

Послышались торопливые шаги, и впереди показалась тёмная фигура. Но тут же она метнулась в сторону и скрылась за углом.

— Упустили, — насмешливо сказал арестованный.

— Нам одного хватит, — ответил Сергей.

Ещё немного прошли молча. Сгустилась темнота. Тишиной дышала улица.

Сергей подтолкнул парня в спину:

— Иди!

— Куда это — «иди»? — не оборачиваясь и неуверенно спросил он.

— На кудыкино поле, чемпион! И не думай, что один ты на свете человек!

Парень обернулся и с недоверием посмотрел на полицейских.

— Иди, иди, — подтвердил Виктор, оглядываясь по сторонам. В его руках тускло блеснул нож, и обрывки верёвки неслышно упали на дорогу.

Ошеломлённый парень медленно растирал вспухшие кисти рук.

— Ну, иди. — Виктор радостно и широко улыбнулся.

Даже в полумраке парень разглядел эту открытую, добрую улыбку и окончательно поверил в своё освобождение. Он внимательно посмотрел на конвоиров.

— Что, запоминаешь?

— А как же, без этого нельзя! Начальство и хороших людей нужно знать в лицо! — И быстро пошёл вдоль улицы. Но через несколько шагов остановился, оглянулся и тихо, восторженно выпалил: — А что я дурак — это точно! До встречи!

И таинственным призраком растаял в темноте.

Ждали они день за днём — подойдут, дадут знать о себе подпольщики. Ругали себя последними словами на чём свет стоит — растерялись, не договорились тогда же о связи…

Две недели прошло с того вечера. Виктор нервничал, а Сергей рассудительно успокаивал:

— Не бесись, не всё сразу. Не разрешают ему, не доверяют нам. Подумаешь — отпустили! Ну и что? Может, мы задание имеем от гестапо втереться к ним в доверие? Там не дураки сидят. Чудо какое — отпустили! Скажи спасибо, если они нас хоть на заметку возьмут, проверят как следует, а уж потом…

Виктор понимал, что его друг прав. Подвига они не совершили. Даже риска почти не было. В таких облавах всегда понатаскают сотни людей и сразу же больше половины отпустят. Командир взвода на другой же день как-то нехотя спросил Виктора:

— Отвели?

— Так точно!

— Вот и молодцы.

Виктору показалось, что они поняли друг друга. Может быть, только показалось.

Долго Виктор не мог заснуть — тревожили воспоминания. То виделась падающая, судорожно взмахивающая большими крыльями, обречённая птица, то появилось разбитое лицо парня с листовками, то слышался тихий, торопливый голос умирающего командира полка: «Не будьте простачками, не ждите у моря погоды — под лежачий камень вода не течёт. Сейчас в мире заварилась такая каша, что человек в нём, как крупинка в полковом котле: убери одну — каши меньше не станет. Но и без копейки рубля не будет. Короче говоря, каждый должен сделать для победы всё, что в его силах».

Ещё вспоминались дом, школа и черноглазая озорная девчонка… Где-то ты теперь, что думаешь обо мне? Люба — Любушка, Любушка-голубушка…

И почему-то вслед за Любой возникла юная переводчица из комендатуры, но не прыгающая и смеющаяся, а серьёзная, со строгим взглядом тёмных, пронизывающих глаз… Легко перехватило дыхание, слеза покатилась по щеке. «Кисель вишнёвый», — глубоко вздохнув, тихо прошептал Виктор и, зябко вздрогнув, решил при первой же возможности убежать в лес, к партизанам. Это решение немного успокоило, и он наконец уснул.

— Осмысли, Володя, — сказал командир. — У Тихона отобрали наши листовки, он оказывал сопротивление, а его отпустили. Это могло произойти только в том случае…

— Если Тихона конвоировали честные люди, — продолжил комиссар.

— Не только честные, но смелые и решительные.

— Ваня, кончай меня агитировать. Переходи к делу, — улыбаясь проговорил комиссар. — Этот интересный разговор у нас уже был. Сорвалось у Ерёмина?

— Да, подполью связь с полицейской ротой пока установить не удалось. А дело нужное.

— Надо попробовать самим.

— Володя, как с тобой легко! Всё ты понимаешь, на лету схватываешь.

— Не ухмыляйся и не хитри, — без обиды сказал комиссар.

— Что поделаешь?

— Тихон один знает в лицо ребят, которые его отпустили.

— Ну, и что же предпринять?

— Послать Тихона.

— Этого шалопая?

— Не такой уж он шалопай. Горячий — верно, но других грехов за ним нет.

— Ну, хорошо. А как он их найдёт?

— Подключим тётю Дашу. С Иваном Фёдоровичем я уже договорился.