Сергей Кольцов - Тихая разведка

— Но и медлительность, товарищ Окунев, мать неудачи.

— Постараемся быть на высоте, товарищ генерал.

— Хочу сообщить вам еще одну неприятную новость, — лицо Чавчавадзе вновь стало хмурым и неприветливым. — Самолет, на борту которого находились разведчики Черемушкина, с задания не вернулся. Имеются данные, что он был сбит в квадрате «двадцать один» фашистскими истребителями. Судьба экипажа и разведгруппы неизвестна.

Окунев вздрогнул.

— О боевом задании и курсе транспортного самолета знал лишь ограниченный круг лиц. И скажите мне, майор, есть ли здесь какая-нибудь связь с тем, в чем заподозрен Левашов? Есть ли у него помощники и кто они? — Острый, прищуренный взгляд его не отрывался от лица начальника особого отдела дивизии.

— Я понимаю всю ответственность, товарищ генерал.

— Мало, мало этого, Евгений Алексеевич. Задача — в кратчайший срок обезвредить вражеского разведчика. Рекомендую в дальнейшем сотрудничать в ваших поисках с подполковником Кондрашовым.

Майор Окунев повернулся к выходу, но его остановил, заставил вздрогнуть короткий телефонный звонок. Скосив глаза, он понял, что донесся сигнал из коричневого эбонитового корпуса аппарата, стоящего на угловом столике.

Черемушкин осторожно подтянул к себе парашют, улегшийся огромным белым тюльпаном на узкой ленте шоссе. Стояла настороженная тишина, в которой чуть слышен был рокот самолетов, удаляющихся на северо-запад. Светлая нитка дороги среди могучих сосен и колючих, стелющихся по обоим кюветам цепких кустарников уходила в сторону глубоким, упирающимся во тьму коридором. Темное небо почти сливалось с лесом. И только в южной части его пробивали тонкие зигзагообразные стрелы молний, предвещавшие на утро ненастную погоду.

«Где же остальные? — Встревоженно думал лейтенант, всматриваясь в придорожные кусты. — Где сейчас Телочкин, Румянцев, Коврова? Не случилось ли чего со старшиной Двуреченским, Ласточкиным, Юлаевым? Почему Щегольков как-то боком, неуклюже шагнул к выходному люку, и его буквально вытолкнул из горящего самолета сержант Телочкин? Разбросать их всех далеко, в стороны не могло, потому что группа в общем-то быстро покинула транспортник, и в воздухе не было признаков сильного ветра».

От ближних кустов донесся шорох. Черемушкин прижался телом к скомканной груде парашютного шелка, оттянув затвор автомата… Всего в нескольких шагах от него, едва вырисовываясь в темноте, угадывался силуэт дикого козленка. Шумно придыхая, он пугливо водил по сторонам головкой с короткими, острыми рожками и беспокойно перебирал ногами. Зачуяв посторонние запахи, козленок совершил замысловатый прыжок, словно ветер, перемахнул дорогу и исчез в лесу. Черемушкин приподнялся и затолкал парашют в сумку. Вокруг было по-прежнему тихо. Спустившись в кювет, лейтенант поднялся по его крутому склону к линии кустарника и затаился. Но вскоре поймал себя на том, что находится на самом выступе поворота дороги и при движении по ней вражеских машин в свете может быть сразу обнаружен. Вдруг из противоположного придорожного кювета показалась знакомая фигура. Он узнал старшего сержанта Румянцева. Тотчас же поплыло в воздухе троекратное стенание кукушки. Лейтенант облегченно вздохнул: это звучал условный сигнал сержанта Телочкина о сборе.

Группа двинулась вдоль шоссе, и Черемушкин удовлетворенно отметил, что в конце концов обошлось без потерь. Но через несколько минут пути в неведомое его стали одолевать сомнения в правильности выбранного маршрута. Нет, без «языка» здесь не обойтись. Неопределенность может плохо закончиться для них.

Казалось, вот-вот наступит рассвет. Но фосфоресцирующие стрелки часов показывали совсем другое. Может быть, объявить привал? Пусть люди отдохнут. Почти одновременно с этой мыслью до его слуха донеслось дробное урчание. Ночная тишина подхватила и усилила знакомые звуки, а сознание подтвердило, что по дороге, судя по всему, движется, приближаясь, автоколонна. Обострившееся зрение уловило серое пятно, метнувшееся к правому кювету. Между тем звуки все приближались. Предположение, что движется автоколонна, рассеялось. Нарастающий рокот был одиноким, с резким двойным выхлопом. Теперь уже не оставалось сомнения в том, что по шоссе мчится мотоциклист. Лейтенант сейчас меньше всего рассчитывал на «языка», хотя именно он был крайне необходим. Правда, захват пленного для разведгруппы представлялся рискованной операцией. Мотоциклиста, исчезнувшего в их глубоком тылу, гитлеровцы наверняка будут искать, применяя все имеющиеся в их распоряжении средства, подняв по тревоге воинские части, дислоцирующиеся в данном районе. Но пока придет в движение механизм розыска — пройдет немало времени. Разведгруппа, конечно, постарается уйти от места акции на приличное расстояние. Однако не ясно главное: знает ли вражеское командование, уверено ли в том, что в их тылу появилась эта восьмерка? Ведь возможно, что нападение фашистских истребителей на транспортный самолет было совпадением курсов, случайностью. Однако такой уверенности у лейтенанта Черемушкина не было. Происшествие в воздухе заставляло его быть крайне осторожным.

Появление мотоциклиста в столь поздний час было непонятным. Неужели связной в одиночку со срочным донесением в вышестоящий штаб? Хотя логичнее было бы воспользоваться телефонной или радиосвязью… И все же, если рискнуть? Но как, каким способом? С другой стороны, предупреждали же генерал и Кондрашов не ввязываться ни в какие драчки. Разведка должна быть тихой-тихой.

— Есть такой вариант, — прошептал Черемушкин, передавая свой автомат лежавшему позади него, за стволом дерева, Телочкину. — Была не была…

Через считанные секунды он уже лежал поперек дороги и с тревожно бьющимся сердцем слушал необычно громкий, как ему казалось, шум мотоциклетных шин, резкие выхлопы газа. «Все в порядке», — отметил он про себя, увидев краем глаза, как Румянцев метнулся к зарослям и замер в кювете. И сейчас же узкий и яркий пучок света коснулся полотна дороги. В какие-то секунды, когда луч мотоциклетной фары будто длинное, блестящее лезвие ножа резал ночную темноту, мчась прямо на распростертое тело, кажется, десятки вопросов зароились в мозгу лейтенанта. «Что должен предпринять мотоциклист, увидев впереди себя лежащее вниз лицом на дороге неподвижное тело человека, одетого в маскировочный костюм десантника? Промчится ли он, не сбавляя скорости, мимо или, остановившись, попытается выяснить, что произошло?..» Черемушкин знал, что за его действиями следят Румянцев и Телочкин, готовые в любую минуту прийти ему на помощь. И если мотоциклист, не уменьшая скорости, минует по бровке дороги распростертое тело и продолжит свой путь, то короткая автоматная очередь кого-либо из них сбросит этого ночного ездока в кювет. Но самые лучшие предположения лейтенанта Черемушкина оправдались: мотоцикл остановился, немец расстегнул кобуру и вынул пистолет. В тишине резко щелкнул предохранитель боевого взвода. Страхуя себя, мотоциклист подкованным носком сапога ударил в бок лежащего, подозрительно всматриваясь в неподвижные, сливающиеся в сплошную линию придорожные кусты. Лейтенант не стал ждать очередного хлесткого удара. Оттолкнувшись от земли, он стремительно вытянул руки вперед. Это было неожиданное ошеломляющее движение. Точным, рассчитанным тычком в подбородок с одновременным ударом коленом в живот Черемушкин уложил немца.