Сергей Кольцов - Тихая разведка

«БМВ» Крюгера, за ней «мерседес» Штальберг проскочили бывший подъемный мост крепости и по блестящей брусчатке подкатили к парадному входу штаба войсковой группы «Феникс».

Обештурмбанфюрер Крюгер впереди, за ним Коврова, замыкающая Штальберг, сквозь строй парных часовых — рослых и крепких штурманнов и роттенфюреров СС — поднялись на второй этаж, где своеобразную делегацию встретил адъютант командующего оберштурмбанфюрер СС Генри, раскрывая перед пришедшими двери апартаментов своего шефа.

Веллер поднялся из-за громадного письменного стола и, как он делал это всегда, встречая заинтересовавших его людей, остановился посередине комнаты, со скрытым любопытством рассматривая Коврову и отмечая, что пленница хороша и ее внешнее сходство со Штальберг неоспоримо по всем статьям, исключая в настоящий момент заметную разницу в их возрасте, когда женщины находятся друг против друга, как две модели в мастерской скульптора.

— Весьма! Весьма! — Что означало у Веллера высший бал при оценке. Он произнес это, продолжая цепко, будто постепенно обнажая пленницу, рассматривать ее, а затем неожиданно для всех сурово спросил: — Похищение бригаденфюрера Вайса — работа вашей разведгруппы? Либо боитесь держать ответ за содеянное?..

— Нет! Имею намерения заставить обергруппенфюрера и в дальнейшем размышлять над случившимся ЧП, — охотно отозвалась Коврова, смотря на синевато-лиловое пятно, портившее холеное, симпатичное лицо хозяина кабинета. — Нет! — повторила она. — Разведгруппа, в которой я состояла, к этой акции не причастна.

Веллер перевел свой потемневший, недоверчивый взгляд на начальника гестапо.

— По вашему виду, Крюгер, догадываюсь, что у вас совершенно пропал интерес к русской разведчице. Может быть, контрразведка по достоинству оценит ее появление у нас в качестве гостьи? — ограждаясь демократической вилкой вопроса, перепроверил себя обергруппенфюрер.

— Ценность показаний Ковровой, об этом вы осведомлены, обергруппенфюрер, сомнительна. Если вы разрешите, она будет передана оберштурмбанфюреру Эмилии Штальберг. Ей есть о чем побеседовать с нашей пленницей. И поэтому — казнить или миловать — ее забота.

— Не возражаю, думаю, что это будет правильно. Применительно к русскому определению скажу: у командующего работ — невпроворот. Поэтому времени лишнего не имею. Генри…

Штальберг приостановилась, посмотрела на Крюгера, кивнув ему головой, на Коврову и на открытую адъютантом командующего дверь:

— Группенфюрер! Я не решалась говорить вам, раздумывая, в каком ключе вы воспримите мое сообщение…

— Я не из тех, оберштурмбанфюрер, кто предает своих друзей. Тем более вас, Эмилия. Говорите все, что находите нужным, — заверил Штальберг Веллер. — Существует совершенно секретный приказ рейхсфюрера СС Гиммлера, завизированный Гитлером, о том, сопутствует или нет успех в баталии вверенной вам группы с русскими, «Феникс» покидает Восточный фронт и перенацеливается на Чехословакию. Точнее, через Прешев на Моравскую Остраву в помощь командующему группой «Центр» фельдмаршалу Шернеру. Лично фельдмаршал и имперский министр по делам протектората Чехии и Моравии доктор Франк надеются на стабилизацию обстановки и создание одновременно мощного плацдарма для спасения Рейха…

Веллер растроганно взял руку Штальберг и молча прижал ее к своим губам.

«Мерседес» Штальберг, покинув резиденцию командующего группой «Феникс» с Ковровой и двумя офицерами гестапо на заднем сидении автомашины, выехал на центральную улицу, именуемую проспектом кардинала Шептицкого. Здесь, дав волю своей фантазии, водитель вмиг домчал своих пассажиров до едва заметного поворота в проулок и остановил автомашину у двустворчатых, крашенных светло-зеленой краской металлических ворот. За кирпичной оградой высился двухэтажный каменный особняк, стороны которого были отделаны глазурной сине-голубой плиткой. Продолжительный сигнал автомобильной сирены — и створы ворот мягко отошли в стороны, исчезая заподлицо в боковых пазах.

В комнате нижнего этажа при входе приехавших встретил офицер общей охраны дома. Сколько таких сотрудников гестапо находилось в его многочисленных помещениях, никому, кроме самой хозяйки, не было известно. Всюду, куда ни обращался взгляд внутри особняка, стояла мягкая удобная мебель, висели ковры, картины в толстых позолоченных рамах, зеркала.

Приехавшие поднялись на второй этаж по деревянной лестнице, покрытой зеленой ковровой дорожкой. В сопровождении тех же, что и в машине, гестаповцев, Коврова оказалась в небольшой, без окон, размером четыре на три комнате неизвестного назначения. В этом, похожем на каменный мешок, помещении, стоял квадратный из ценных пород дерева стол, вокруг него — четыре полумягких стула, по полу — толстый, красивого рисунка персидский ковер. Стены до самого потолка были фанированы под ореховую древесину. На одной из них в золоченой багетовой раме висела картина — натюрморт на тему «охотничьи трофеи».

По знаку Штальберг Коврова присела на край софы.

— Вот что, — выдержав многозначительную паузу, с наставническим уклоном произнесла Штальберг. — Где-то я читала, либо слышала, не помню, что женское естество — уникальнейшее творение природой человеческого тела, наделенное неким таинственным механизмом, раскрывающим свои качества только по прихоти, в прямой зависимости от их владелицы. Этого не мало, чтобы иметь многое. Один из офицеров гестапо нашего сопровождения добивается вашей благосклонности. Я ж перед ним в неоплатном долгу. Короче: ваше согласие на минуту любви — и все четыре стороны света перед вами открыты… При этом я не ставлю ни в какую зависимость причиненное вами мне зло, хотя ведь оно содеяно с целью защиты личности…

Коврова привстала с дивана. Штальберг, опережая ее, словно подброшенная скрытой в ней пружиной, поднялась.

Подумав, что своим безропотным согласием добьется большего, а у нее уже зародился в некотором роде план реабилитации женской чести, Коврова сказала:

— Ну, что ж, оберштурмбанфюрер, давайте психическую…

— Отважных в пути не бросает судьба, — напыщенно продекламировала Штальберг, совершенно не подозревая о том, что самолично вручает в руки русской разведчице дополнительный допинг, и как-то незаметно и непонятно для пленницы исчезла.

В дверь постучали и сейчас же не вошел, а как-то боком протиснулся широкоплечий сорокалетний штурмбанфюрер СС, знакомый по автомобилю.

Наталья внутренне содрогнулась, однако успела взглядом ощупать его кобуру с пистолетом.

— Ах, это вы, штурмбанфюрер! — скрывая подступивший страх, воскликнула она. Кончики пальцев ее стали леденеть. Но уже через несколько минут губы заметно заалели и выражали какое-то подобие улыбки. — Что же вы остановились? Ближе, ближе. Итак, не зная броду, вы лезете в воду? Отчаянные пошли мужики!.. Но я не пламень, а космический холод. — Пальцами левой руки она стала расстегивать на кофточке верхние пуговички. — Вы жаждали моего тела, а ведете себя подобно невинному мальчишке… Смелее, штурмбанфюрер. У нас с вами очень мало времени. Штальберг — великая пройдоха… Смотрите! — Коврова ловко неуловимым, чисто женским движением, совочком подложила под молочно-белую грудь с глядевшим на мир, словно бутон красной розы, соском ладонь правой руки.