Сергей Кольцов - Тихая разведка

— Кажется, вы мило побеседовали со штурмбанфюрером… Штальберг, если не ошибаюсь. Желтухин успел, наверное, кое-что сказать вам о ней. Я имею в виду некоторое внешнее сходство, — сказал он Ковровой и позвал товарища: — Урмас! Подходи! Наша знакомая.

Подошедший в форме оберунтерштурмфюрера СС человек был светловолос, чуть выше среднего роста. В темноте угадывались его крупные с прищуром глаза под дугами темных бровей. Лицо чистое, продолговатое, с выразительным контуром полных губ.

— Урмас Алентус! — представился он. — Говорю с небольшим эстонским акцентом. Я знаю о вас то, что известно и Игнату, не больше… А теперь, насколько я понимаю, времени лишнего у нас с вами нет. Пока не подъехал настоящий патруль, нужно срочно допросить эту эсэсовку. Мы пока вас посторожим.

— Если потребуется помощь, — добавил Игнат, — то знайте, Урмас отлично знает немецкий. — И они встали по обе стороны машины, посматривая на сидящих рядом Коврову и Штальберг.

— Я попрошу вас ответить на некоторые вопросы, штурмбанфюрер.

— Хорошо! Подчиняюсь вашей необузданной наглости. Вы гарантируете мне жизнь? — спросила она явно только для того, чтобы выиграть время. Автомагистраль совсем рядом… Этот пристанционный район — под постоянным наблюдением патрулей, особенно в ночные часы.

— Вы рассчитываете на помощь? Если она и придет, то для вас будет хуже… Мы гарантируем вам жизнь, если будете говорить правду, отвечать на наши вопросы. Отбросьте надежду на освобождение. Целой и невредимой будете отправлены в ближайший партизанский отряд, а затем в штаб армии… Говорите только правду! Каковы ваши намерения по отношению к засланной в ваш тыл советской группе?

— Есть штандартенфюрер Фалькенберг… Он сделает все, чтобы уничтожить ваших друзей. Надеюсь, вам это понятно?

— Мои друзья — хорошие солдаты… — задумчиво, не спуская глаз со Штальберг, ответила Коврова… — Они не будут искать спасения в бегстве. Какую роль вы играете при штабе «Метеора»?

— Работником отдела контрразведки войсковой группы «Метеор».

— Что вам известно о планах командования?

Штальберг, встретившись взглядом с разведчицей, поняла, что предстоит лишь подтверждать то, что русским уже наверняка известно.

— Командование армейской группой «Метеор» намечает удар по вашей обороне двумя танковыми дивизиями и одним моторизованным корпусом. Для прикрытия с воздуха назначена смешанная авиационная дивизия генерала Эриха.

— На какое время назначено контрнаступление?

— Корпуса и дивизии, входящие в состав армейской группы особого назначения, готовы и ждут только приказа, — напрягая тело, проговорила Штальберг. — Наступление назначено на конец недели — воскресенье, в пять тридцать утра по московскому времени.

— Но контрудар планировался раньше?

— Это так. Но некоторые важные обстоятельства нарушили схему общего плана.

«А так ли это, что фашисты перенесли сроки контрудара и он будет нанесен через три дня? — подумала Коврова. — Кто может подтвердить сказанное? Разве можно ей верить? Требуется уточнение. За трое суток нахождения в тылу противника разведгруппа так и не сумела, хотя и пыталась, передать обобщенные разведданные командованию дивизии. Возможно, сделает это посланный в партизанский отряд старшина Двуреченский. Но можно ли быть уверенными?!»

— Кто хорошо знает вас в ставке генерала Веллера?

— Сотрудники гестапо и контрразведки. Впрочем, со всеми шапочное знакомство. Группенфюрер — не исключение.

— Где вы остановились?

— В выделенном мне особняке.

— Где?

— На улице Центральной.

— Номер дома?

— Двадцать девять.

— Состав охраны?

— Постоянно дежурит один из офицеров СС. Еще — прикомандированные ко мне офицеры.

— Через сколько дней вы возвращаетесь в Берлин?

— Спросите — через сколько часов…

— Вы должны были лететь завтра? В котором часу?

— В шестнадцать ноль-ноль. Если бы, конечно, Вернер… — последние слова ее прозвучали как мысли вслух, и Коврова уловила это.

— Вас кто-нибудь сопровождал бы при посадке в самолет?

— Возможно. Двое офицеров…

— Среди сотрудников гестапо есть человек, которому вы доверяете больше, чем кому-либо?

— Я не намерена отвечать на ваш идиотский вопрос…

— Штурмбанфюрер Штальберг! Не забывайте, что ваша жизнь в ваших же руках.

— Надеюсь, вы не думаете, что я так наивна… Я выдаю вам тайны не из добрых намерений… И не потому, что верю вашей глупой сказке о сохранении мне жизни. Мне теперь совершенно безразлично, что произойдет с вами лично, а также с группой генерала Веллера. Умирая, хочу унести с собой в преисподнюю побольше человеческих жизней, пусть даже это будут мои соотечественники — немцы! Скучно будет на том свете. — Штальберг вдруг истерически расхохоталась.

Глядя на нее, трясущуюся от охватившего смеха, Коврова отодвинулась к дверце кабины.

— Никто не посягает на вашу жизнь. Вы можете умереть, но только по собственной вине. Итак, кто этот человек, которому вы доверяете?

Штальберг несколько секунд молчала, неподвижно смотря на блестящий в руках русской разведчицы ствол пистолета.

— Смотря, как считать. Их может быть и двое. Начальник разведки штаба Вагнер и командир батальона охраны штурмбанфюрер Ганс Вернер, — проговорила она. — Дайте же, черт возьми, возможность закурить!..

— Потерпите. Мы еще не закончили разговор. Это что же, оба офицера вам давно знакомы и безупречны в выполнении ваших поручений?

— Нет. Не совсем так, — Они были мне рекомендованы группенфюрером Веллером на случай, нередко возникающий при острой, критической ситуации. Фактически же с ними почти не знакома, если не считать эпизода представления мне ведущих сотрудников штаба группы «Метеор» в день приезда. На память не жалуюсь. Обоих хорошо запомнила.

— А они вас? Я говорю о Вагнере и Вернере. Их впечатления от состоявшейся встречи?

— Не знаю! Совершенно не интересовалась этим. «А зачем мне все это нужно? — подумала Коврова. — Не собираюсь же я лично встречаться с этими типами?..»

— При составлении радиограмм вы пользовались единым шифром?

— В зависимости от того, кому эти радиограммы предназначались.

— Понимаю. Еще несколько вопросов. Не скупитесь. Опишите образно, насколько это возможно, внешность Ганса Вернера, Фалькенберга и группенфюрера Веллера.

Штальберг чему-то усмехнулась.

— И еще вопрос. Когда вы говорили о вашем возможном отлете в Берлин, упомянули имя Вернера и сказали «если бы…»

Штальберг выругалась по-немецки и объяснила коротко:

— Если только Вернер не был по-свински пьян, он обещал мне устроить ранний утренний вылет другим транспортом, кажется, в шесть.