Сергей Кольцов - Тихая разведка

— Согласен с вами, оберштурмбанфюрер. Позиции немецкой армии в Арденнах — крепкий орешек, о который сломает зубы любой противник. А линия Зигфрида — Рейн! Нет! Генерал Рундштедт начинает большую игру с этими подонками, — пытаясь казаться трезвым, высказывался Фалькенберг. — Нам бы лишь только сдержать русских от вторжения в Польшу, Венгрию, Чехословакию… А там — полный штиль. С союзниками мы всегда договоримся…

— Штандартенфюрер, до сих пор мы не пили с вами на брудершафт, но, думаю, позволим себе эту маленькую шалость. Я только напомню вам, Генрих, что знаменитая операция союзников под кодовым названием «Маркет Гарден» потерпела потрясающее поражение. Наши парни устроили такой великолепный, пышный, надолго запоминающийся карнавал… Но Бог с ними, с этими янки и томми. Так, как они открыли второй фронт, они его с таким же успехом и закроют. Наше внимание только Восточному фронту. Вот здесь-то мы серьезно подмокаем. — Высокий, рослый, с длинными сильными руками оберштумбанфюрер, приподнялся из-за стола. Массивное, с несимметричными очертаниями лицо и синевато-молочные, крупные, нагловатые глаза Крюгера уставились на Фалькенберга: — Чувствую, что перебрал, Генрих, лишнее под наш разговор маханул, — с виноватым видом вдруг выпалил он.

Фалькенберг выдержал взгляд Крюгера, но у него появились некоторые сомнения о его истинном состоянии. «Школярничает, — подумал он, — либо провоцирует на излишне откровенный разговор». Несмотря на это, словно давая Крюгеру лишний козырь, Фалькенберг, придержав в руке бокал с искрящимся напитком, спросил:

— Скажите, Франц, только то, что камнем лежит на вашей душе: изменится ли ход Второй мировой войны? Если нет, то что будет с Дойчландом, с такими, как мы с вами?

Крюгер как бы сразу протрезвел, остро взглянул на сидящего за столом напротив него начальника контрразведки, будто впервые его увидел.

— Хороший, очень хороший вопрос, Генрих! Представьте, я ожидал его, — и погрозил ему пальцем. — То, о чем вы спрашиваете, нужно, наверное, в первую очередь начать с самого себя, ибо контрразведка — это членистые конечности осьминога, организация со сложными сплетениями различного рода и, как всегда, тайными интересами. На этом фоне гестапо выглядит несколько бледнее. Задайте вопрос полегче, а этот нужно было адресовать адмиралу Канарису, ну… и еще кому-нибудь, там, наверху… Лучше расскажите, чем закончился ваш выезд на поиск штандартенфюрера Ганса Ганке?

— Я повторяю ваши слова, Франц: хороший, своевременный вопрос. Но результат поиска аховый. Потеряли массу времени ни за грош. Очень интересный случай, должен вам доложить, произошел на восьмом километре дороги Станичка — Кобылино. И второй — у Зеленого Лога, примыкающего к Сивому Оврагу на шоссе Станичка — Воловое… Пришел к выводу, что там действуют, имея одинаковое задание, две русские разведгруппы. И если правильно понимаю, то они нацелены на выяснение способности наших войск к внезапному удару и активной, продолжительной обороне.

Крюгер в сомнении покачал головой.

— По всей раскладке, этим должна заниматься агентурная разведка. И только она. Я имею в виду то, что войсковой разведке не по силам сия ноша. Так что ваша встреча с лейтенантом Черемушкиным откладывается на неопределенное время… — Начальник гестапо с хитрецой посмотрел на вдруг вздрогнувшего Фалькенберга. — Что с вами, коллега? Постойте, постойте. — Крюгер озабоченно посмотрел на начальника контрразведки. — Насчет лейтенанта Черемушкина пошутил. Напоминая вам об этом разведчике, не ожидал от вас подобной реакции… А в общем странно…

— Вы о чем, Франц?

— Непонятное, странное совпадение со случаем на восьмом километре. Вы понимаете, в чем тут дело? Сегодня перед рассветом при загадочных обстоятельствах из полицейского участка деревни Васькины Дворики бежал пленный русский летчик. Застрелив вначале одного солдата и офицера, затем в самом разгаре погони за ним еще двоих. Он исчез в лесу. Затем где-то в середине дня между населенными пунктами Рогачи и Зеленый Лог на легковую машину с полковником фон Гильфингером совершено нападение с тяжелыми для него последствиями. Здесь есть над чем подумать, Генрих. У этого летчика оказался автомат, подхваченный им из рук смертельно раненного немецкого солдата. Но кто изначально вручил ему оружие — браунинг с полной обоймой? В полицейском участке этот человек был тщательно обыскан. Что вы скажете на это, Генрих? Из полицейских участка в живых остались лишь двое: обершарфюрер СС Федор Карзухин, опекуном которого являлся Ганс Ганке и с которым вы хорошо знакомы, бывший начальник вышеупомянутого полицейского участка Андрей Прозоров, которому завтра будет устроен допрос с пристрастием. Но кто из них враг? Голова идет кругом… черт возьми.

— Франц, отключитесь от дел хотя бы сегодня. Ваш настрой нагоняет на меня тоску, — пригубив рюмочку коньяка «Два пастыря», взмолился Фалькенберг. — Уверен, через сутки, самое большее двое, дело будет в шляпе, как говорят русские. Лес наводнен войсками…

— А вы уверены, штандартенфюрер, что это дело рук советских разведчиков? А может в борьбу против нас включились хорошо вооруженные отряды Народной Армии Польши? В этом есть свой резон. Сами знаете, что русскими партизанами здесь, в наших краях, и не пахнет. В этом нам помогают «лесные братья». Степан Бендера — крупная фигура. Ярый националист. Он видит Западную Украину независимым государством. Лютует только при встрече с большевиками…

— Мы с вами, Франц, перенеслись уже в область политики. Мне не хотелось бы вмешивать в эту кашу его преосвященство кардинала Шептицкого и бездарное руководство дивизии «Великая Галичина». Говоруны, а не солдаты. — Фалькенберг, не развивая дальше свою мысль, хотел заострить внимание Крюгера на ином аспекте.

— И все же, Генрих, наше бездействие и, порой, профессиональная тупость не очень нравятся группенфюреру. Чтобы не повторить печальный опыт прошлого, я имею в виду участь «Метеора», он примет кардинальные меры. Неустойчивость общего фронта, неуклонное откатывание наших армий к фатерлянду… Вы понимаете, чем все это нам грозит?

Фалькенберг осмелел и, чтобы хотя в чем-нибудь дискредитировать начальника гестапо, задал неожиданный для него провокационный вопрос:

— Чувствую, вы считаете, что Германии нужны иные, искренние борцы за новую законность, за сознательный антиколлективизм и сверхнациональные взгляды. Я вижу в этом симптом окончательного краха гитлеровской диктатуры, империи Бисмарка и Фридриха Великого… Если троны под представителями привилегированных кругов зашатались, то… значит, они хотят видеть свое единственное спасение в мировом господстве США? — Фалькенберг посмотрел в строгие глаза Крюгера, всегда удивляющие его своею стеклянной неподвижностью.