Сергей Фрёлих - Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным

Власов тогда говорил о невероятной ошибке, которая привела к тому, что последние еще боевые части были истрачены в наступлении в Арденнах. Позже их недоставало при сопротивлении против наступавшего советского вала. Вот мнение А. А. Власова: «При таком ведении войны теряется всякая надежда. Всех нас ожидает тяжелая судьба. Если бы мы победили, мы стали бы героями, тогда мы были бы патриотами. Но поскольку мы станем побежденными, то нас отметят как изменников, и нас ожидает злая судьба».

Когда в январе 1945 года фронт под Лодзью был прорван советскими войсками, для Штрикфельдта в имении «Бибертейх», в Померании, создалась большая опасность. Так как, очевидно, немецкие учреждения о нем забыли, нам пришлось его как-то спасать. Нормальная поездка в этот район казалась в то время невозможной. Мы начали экспедицию, в которой кроме меня и водителя принял участие и генерал Жиленков. Нужно признать, что он в подобных ситуациях проявлял особое личное мужество. Мы поехали в так называемой «печи в ванной», то есть на большом автомобиле, который приводился в движение древесным углем. При этом Жиленков был в немецкой форме генерала с погонами, петлицами и красными отворотами и сидел рядом с водителем. Таким образом и вооруженные всеми официальными пропусками мы могли преодолеть все военные преграды. Я позвонил Штрикфельдту и осведомил его. Он должен был сразу же ехать во Франкфурт и оставить в Кунерсдорфе записку о том, где мы могли его найти.

После двухдневной поездки, наконец, мы прибыли в «Бибертейх» и нашли там полную идиллию: двор был полон гусей, на скотном дворе стоял скот. Мне даже помнятся замороженные зайцы, которые висели где-то. Хозяйство, сколько позволяло зимнее время, было в полном ходу. Красная же армия стояла всего в 20–30 километрах от имения. Владелец его, господин Кортюм, не хотел покидать своего поместья. Он собирался (так он говорил) взять ружье и пристреливать любого советского солдата, который бы появился на его дворе, пока его самого не прикончат…

Мы провели одну ночь в «Бибертейхе» и на следующее утро отбыли в направлении Франкфурта на Одере. Штрикфельдт покинул это имение накануне и по дороге во Франкфурт оставил в Кунерсдорфе записку, о которой я его просил. Он сообщал, что будет ночевать в определенном доме у моста на восточном берегу во Франкфурте. Рано утром я постучал в этот дом. Владелец мне открыл, но, увидев петлицы СС и нашивку на рукаве моей формы, не хотел признать, что Штрикфельдт находится в его доме. Я же настаивал и произнес его имя так громко, что Штрикфельдт мог это услышать и сам вышел к нам. Здесь мы еще спокойно переночевали и потом поехали назад в Дабендорф и, поскольку Штрикфельдт не мог там долго задерживаться, — дальше к Гелену.

Был конец января — начало февраля 1945 года. На Западе операция в Арденнах закончилась неудачей, с потерей лучших боевых частей. Советская армия уже перешла Одер, Берлин был под угрозой, и кто мог покидал столицу. Гражданские учреждения КОНРа и их служащие были в опасности, и мы обдумывали эвакуацию.

Как уже было сказано, Власовское Движение после неудачного покушения 20 июля было изъято из ведения Вермахта и подчинено СС, за исключением формирования РОА. «Зихерхейтсдинст» создал параллельно со штабом для связи СС, под руководством оберфюрера Эрхарда Крегера, свое «Зондеркомандо Ост», во главе с др. Фридрихом Бухардтом. Это учреждение состояло из представителей всех отделов «Рейхсзихерхейтсхауптамта» и видело свою задачу в том, чтобы влиять на деятельность КОНРа, на формирование власовской армии и вести наблюдение за ответственными лицами Власовского Движения.

Все время обнаруживалось, что в среде СС и СД сторонники власовской идеи, ее противники и служебно проводимая политика на Востоке стояли друг против друга. Др. Фридрих Бухардт принадлежал к сторонникам Власова. Он убедился в особенной притягательной силе имени Власова среди военнопленных, перебежчиков и гражданского населения во время своего пребывания в районе войск Центрального фронта.

Весьма быстро выяснилось, что эвакуация Власова из «крепости Берлин» желательна и в интересах специального штаба, который тоже не хотел подвергаться захвату русскими. Поэтому Крёгер появился у Власова и сделал ему следующее предложение: «Андрей Андреевич, вы должны немедленно покинуть Берлин. Вы можете взять с собой по вашему выбору около 30 человек.» Власов, настроенный безнадежно и апатично, и к тому же под влиянием алкоголя (что использовал Крёгер) устало дал на это свое согласие.

Мне было ясно, что согласие на план Крёгера, при котором эвакуация только верхушки КОНРа, то есть только русских генералов и их близких, означало бы моральную смерть для всего Власовского Движения. Ведь оставление на произвол судьбы своей части вождем или командиром никогда не прощается! История гражданской войны в России приводит этому достаточно примеров. Мне известно, с каким презрением относились к таким людям, безразлично — были ли они еще в живых или умерли.

Если бы Крёгер со своим штабом, с «Зондеркомандо Ост» и русской верхушкой КОНРа покинули Берлин, то этим они бы предали и обрекли на уничтожение сотни русских, которые своей связью с КОНРом политически себя скомпрометировали. Поэтому я попытался объяснить Власову, что наступил час когда он должен сам ставить условия. Так как специальный штаб Ост непременно хочет покинуть Берлин и может сделать это только совместно со штабом Власова, то они там наверно в большей мере пойдут навстречу его требованиям. В отдельных случаях они даже будут готовы ввести в заблуждение стоящие над ними учреждения, лишь бы только удовлетворить его пожелания. Я советовал Власову, если будет нужно, ударить кулаком по столу и энергично дать понять немцам, что в противном случае он сам не покинет Берлина. Но мое вмешательство было безуспешным, и мои логические доводы не смогли сломить его апатии.

Тогда я обсудил создавшееся положение с моим другом Димитрием Левицким, из Секретариата Главного Организационного управления, и мы решили привлечь к обсуждению генералов из власовского штаба. Первый, с кем я говорил генерал Трухин сразу же понял, в чем было дело и был возмущен планом специального штаба Ост. Генерал Малышкин также понял и еще добавил: «Мы, по всей вероятности, идем к гибели, но мы не можем принять на себя этот позор». И генерал Жиленков согласился со мной. Четвертый генерал украинец Закутный, тоже согласился с нами. Убежденные мною генералы посоветовались и решили предъявить Власову ультиматум о том, чтобы он потребовал от специального штаба Ост предоставления ему отдельного поезда. Наконец Власов дал себя убедить и потребовал поезд, который и был ему предоставлен.