Василий Веденеев - «Волос ангела»

Анатолий Черников, часто моргая красными, слезящимися от недосыпания глазами, вычитывал принесенные из типографии газетные полосы. На еду и сон времени не хватало — прямо за работой прихлебывал из стакана остывший морковный чай и бросал в рот крошки, которые отщипывал от скудной хлебной пайки.

Какое время, какие люди! Гиганты! Нет, он рад, он счастлив, что застрял в Петрограде, что судьба свела его с такими людьми. Когда-нибудь потом, как только появится свободное время, он обязательно напишет роман об этих людях, чтобы мир знал правду величайшего события в истории человечества, которое произошло в России. В его России! Правду о великой революции!

— Товарищ Черников! — подошедший к его столу матрос подал ворох новых листов. — Быстрее, пожалуйста, очень просят.

— Да-да, я сейчас, сейчас…

И остро отточенный синий карандаш, зажатый тонкими пальцами Черникова, снова заскользил по строкам будущего номера «Известий»:

«От комиссара Петроградского градоначальства.

Предлагаю служащим канцелярии Петроградского градоначальства явиться на работу. Не явившиеся в течение второго ноября будут считаться уволенными…

В ноябре месяце по основной карточке будут отпущены продукты по следующим нормам:

Хлеб — 1/ 3фунта в день.

Крупа — 1 фунт по первым двум крупяным купонам.

Сахар — 2 фунта в месяц по 1 ф. на каждый купон.

Яйца будут отпущены лишь для детей.

Чай — 1/ 4фунта на ноябрьский купон. Выдача чая по октябрьским купонам отменяется…

Народный суд, или Военно-революционный суд Выборгской стороны есть первая практическая попытка организации не казенного, а народного суда, предпринятая Выборгским районным советом раб. и солдатских депутатов. Все дела решаются публично, при активном участии гостей. Суд преследует задачи борьбы с воровством, пьянством, хулиганством, спекуляцией и т. п. и старается моральным воздействием исправить неуравновешенные преступные элементы. Можно отметить еще как меру наказания — это снимание с учета в заводе, исключение из рабочей среды…

ВСЕМ ИСТИННЫМ ГРАЖДАНАМ

Военно-революционный комитет постановляет: хищники, мародеры, спекулянты объявляются врагами народа…

Украинский военно-революционный штаб в Петрограде обратился к нам с просьбой дать ему возможность выбрать из Эрмитажа и Преображенского гвардейского собора хранящиеся там украшения, национальные реликвии (знамена, бунчуки, грамоты и пр.) и возвратить их Украине.

Революционное правительство республики Российской торжественно возвращает Украине ее национальные реликвии, несправедливо отобранные у нее грубой рукой Екатерины II…

В бюро печати при Совете народных комиссаров требуются репортеры на постоянное жалование. Необходимы партийные рекомендации. Смольный институт, 2‑й этаж, комн. 49…»

В камине жгли бумаги. Листы, исписанные мелким и крупным почерком, отпечатанные на машинке, исчерканные и почти чистые, одинаково сжимались, охваченные огнем, в какое-то неуловимое мгновение коробились, темнели и, ярко вспыхнув, оставляли после себя ломкий, похожий на черный муар пепел. А пламя жадно охватывало, ненасытно пожирало все новые и новые пачки, которые подбрасывали, вороша горящие листы бумаги медной кочергой с витой ручкой, молчаливые, одетые в темные строгие костюмы люди разных возрастов.

Все они были озабочены и не скрывали этого. Нет, никто не произносил ни слова, боясь потревожить хозяина кабинета, просматривавшего бумаги у своего стола перед тем, как отдать их на сожжение, — он делал это быстро, не выпуская изо рта дымящейся сигары.

Озабоченность одетых в темное людей была видна в поспешности, искоса брошенных на хозяина кабинета встревоженных взглядах, торопливом шарканье кочерги по вороху горящих бумаг.

За темным окном вразнобой грохнуло несколько винтовочных выстрелов. Один из молчаливых людей неслышно вышел, плотно притворив за собой дверь. Хозяин кабинета оторвался от бумаг, бросил недокуренную сигару в пепельницу и подошел к окну, немного раздвинув тяжелые шторы, всмотрелся сквозь стекло в холодную темень ноябрьского вечера.

На углу, около круглой афишной тумбы, горел небольшой костер — грелись солдаты в лохматых папахах, несколько матросов, какие-то штатские в бобриковых пальто и шапках пирожком. Пламя костра бросало отблеск на штыки солдатских винтовок, на красные банты на груди вооруженных матросов и штатских.

Хозяин кабинета досадливо задернул штору и вернулся к столу. Скоро, очень скоро он будет вспоминать все это как кошмарный сон: окунется в привычную, мило-размеренную жизнь, где не отрекаются от престолов цари, не встают во главе временных правительств переодевающиеся в женское платье бездарные адвокаты, готовые бросить свою страну на произвол большевиков. Боже, если бы ему года два назад сказали о том, что произойдет в России, он бы только рассмеялся в ответ.

Да, царь изжил себя. Не только царь, но и самодержавие как система правления. Кто спорит, это так, но чтобы к власти пришли ЭТИ? Слишком, да-да, слишком! Просто новая французская революция, да и только. Даже, пожалуй, это будет пострашнее, чем в восемнадцатом веке. Остается только ждать и надеяться на недолговечность власти большевиков. Хотя… каких только кунштюков не выкидывала история.

Впрочем, здесь тоже есть свои любители поиграть в бонапартов. К примеру, тот же генерал Лавр Корнилов. И разве он один? Нет, господа большевики, захватить власть — это легко, а вот удержаться на бешеном жеребце, имя которому верховная власть государства!.. Посмотрим, посмотрим.

Хозяин кабинета взял новую сигару, раскурил от зажженной свечи на столе. Машинально повертел в руках гильотинку. Невесело усмехнувшись, отставил ее подальше.

Стоит ли навлекать на ночь глядя дурные мысли? Новая власть пока еще не очень карает, больше уговаривает, но разве они смогут долго обходиться одними разговорами? Власть — это в первую очередь принуждение, в том числе и принудительная ликвидация врагов существующего порядка, а врагов у этой власти, которая назвала себя несколько неожиданным словом «советская», хватает. Они не будут уговаривать — они начнут решительно действовать. Но действие рождает противодействие не только в мире физических законов, а и в политике. Что же, он всегда готов помочь тем, кто заинтересован в восстановлении привычного им образа жизни. Все равно какого: монархического, с Учредительным собранием, под протекторатом или без него — лишь бы не ЭТИ! Однако главное заключается в том, что теперь помогать им он сможет издалека, оттуда, где все так привычно и спокойно.

Он достал часы, щелкнула, откинувшись, крышка с монограммой. Стрелки показывали десятый час — уже пора прибыть гостю. Если бы тот знал о приготовленном для него сюрпризе, то, наверное, не очень бы торопился. Но вот и он. Точность. Чувствуется хорошая школа.