Николай Наумов - На рубежах Среднерусья

— Что ж… Иван Степанович. Главное — разумное решение, а жизнь — как получится. — Вздохнул: — Мы с вами обговорили, каким способом лучше атаковать подготовленную оборону врага, занятую противником после отхода из мешка. Но не увлекайтесь, подобно Стесселю, их числом. Этот генерал множеством вариантов обороны лишь запутал своих подчиненных и Порт-Артур не удержал. Истинный ход сражения предугадать невозможно, тем более в подробностях.

В хорошем настроении Василевский прибыл в штаб Ватутина. С сорокового года они работали в Генштабе бок о бок, меняясь положениями, и потому между ними установились доверительные отношения. Получив фронт, Ватутин вошел в полководческий вкус и мечтал продолжить цепь успешно проведенных операций. Еще две-три, и Верховный поставит вопрос на ГКО о присвоении и ему маршальского звания. Большие звезды Александра Михайловича не вызывали у него зависти. Он хорошо знал адову службу начальника Генерального штаба, да еще при таком Верховном, который мог работать сутками. Какое надо иметь терпение и ум, чтобы приводить к единому решению самые разные предложения политиков и военачальников, характеры которых уже обрели костистую крепость, и затем заставлять высоких генералов выполнять их сполна, без грозных повторений и предупреждений. А казалось бы, дипломатических данных и навыков не имел: мешковат, не говорлив, неулыбчив. И еще одно: для укрощения строптивых Василевский крайне редко прибегал к помощи Верховного.

Ужинали вдвоем. За столом Ватутин иронично осведомился о том, как складываются дела у Конева.

— Положение его не из легких. В его фронте армий немало, но, сколько останется при вводе в сражение, не может с казать даже Генштаб. Из Степного фронта Ставка может передать тебе или Рокоссовскому по армии и более, что осложнит ему и принятие решений, и их выполнение: ведь обстановка может резко отличаться от предполагаемой нами.

— В разговоре с ним уловил — жаждет успеха.

— А ты нет? Раз мы хотим общей победы, значит, желание успеха каждого естественно. Другое дело — форма и темперамент его выражения. Я обстоятельно и по-товарищески поговорил с Иваном Степановичем. Он хорошо понимает положение и задачи фронта, настроился тесно взаимодействовать с тобой и при необходимости помочь тебе, как самому близкому соседу. От этого зависит, удержим мы южный фланг Курского выступа или нет.

— Ну, Александр Михайлович!.. Прошлогодний урок учли досконально.

— Уроки прошлого не всегда определяют результат предстоящих операций. В прошлом году у врага не было тяжелых танков и самоходок. Их прочность, неуязвимость могут вновь породить танкобоязнь. Так что держи надежную связь с Коневым. У него мощная танковая армия Ротмистрова. О сложности обстановки, которая может сложиться у тебя, я заговорил потому, что меня начинает грызть сомнение: правильно ли мы определили, какая немецкая группировка, северная или южная, наиболее сильная. На Рокоссовского будет наступать одна мощная армия, а на тебя и танковая армия, и группа «Кампф». Группа в немецкой военной терминологии — это половина, а то и две трети армии. Это два-три армейских корпуса и один танковый. Значит, против тебя может действовать танков на триста больше. Твой второй эшелон развернут на Курском направлении, а группа «Кампф», вероятнее всего, может наступать северо-восточнее.

— Я не откажусь от армии, которую можно будет развернуть на Белгород-Оскольском направлении.

— Растаскивать Степной фронт по частям Верховный едва ли согласится. Он предназначается для контрнаступления. Давай прикинем, что можно будет быстро выдвинуть против группы «Кампф», если она создаст угрозу прорыва южнее Белгорода.

Василевский и Ватутин уже собрались переходить в рабочий кабинет командующего, когда вошел Хрущев. Он не счел обязательным встречать начальника Генштаба, хотя и заместителя Верховного, потому и пришел на встречу намного позже. Все лето прошлого года, вплоть до разгрома Сталинградской группировки врага, его положение на фронте было шатким, особенно погано он почувствовал себя, когда Еременко не назначили командующим объединенной группировкой войск, оставленной для разгрома окруженной в Сталинграде армии Паулюса. Правда, потом его подключили к военному совету Донского фронта, он даже провел митинг в освобожденном городе в честь победителей. Но в марте последовало поражение войск на Восточной Украине, и вновь положение его заколебалось. Только после того, как в состав Воронежского фронта включили две гвардейские армии да еще танковую, он обрел прежнюю подвижность и хитроватую улыбку.

Из всех членов Политбюро он один попеременно входил в военный совет разных фронтов. Сталин обходился без него, что само по себе создавало опасность быть отстраненным от большой политики. Теперь же, как сориентировал его Маленков, с освобождением Харькова он будет назначен председателем Украинского правительства и положение его в партийной олигархии укрепится.

Сев за стол, Хрущев уверенно-оценочным взглядом осмотрел собеседников.

— Вы что, поужинали без горилки? — перешел он на простецкий язык.

— У нас предстоит еще работа, — ответил Василевский. — Верховный требует следить за врагом во все глаза.

— Ну, если так, — осекся Хрущев. Он продолжал бояться Сталина, как сурового судью. — Что же вы обсудили, к чему пришли?

— Я высказал суждение, что Генеральный штаб и штаб вашего фронта занизили состав группировок противника, которые могут нанести удары на Курск и Оскол.

— Так в чем же дело? Дайте мне расчеты, и я переговорю с товарищем Сталиным, попрошуу него дополнительные силы.

— Товарищ Сталин докладам без весомых фактов не верит, а их у нас пока нет.

— Да, конечно, голым словам Иосиф Виссарионович не верит. Так надо добыть необходимые данные о вражеских силах.

— Ряд мер уже принят, дополнительные наметим сегодня же.

— Если нужно обратиться к партизанам, хотя бы к Ковпаку…

— Силы Ковпака далеко от предстоящего поля сражения. Если есть что-то в Харькове…

— Есть! Свяжемся, вышлем надежных связных, перебросим из Донбасса к Манштейну под бок, — с властными нотами в голосе ответил Хрущев.

— Сегодня-завтра мы проработаем этот вопрос, — уклонился от сумбурной помощи Хрущева Василевский.

— К какому времени вы проделаете эту работу?

— Время покажет, — дал понять Василевский, что он не подчиненный Хрущеву.

Когда Хрущев выкатился из кабинета, Василевский спросил:

— Как тебе работается с Хрущевым?

— Понимаешь, Александр Михайлович, еще не приспособился к нему. Вроде бы общителен, всегда доступен, охотно идет на обсуждение любых вопросов. Но временами дает знать, что он — член Политбюро. Значит, напрямую может обращаться к Сталину и по-своему решать крупные вопросы.