Владимир Сабик-Вогулов - В побежденной Германии

«Знаешь, друг. Я просто раскаиваюсь, что ездил в Москву. Раньше хоть воевал и к чему-то стремился, на что-то надеялся, а сейчас просто полное душевное опустошение. Мои прежние сослуживцы, из которых многие — мои воспитанники, там в тылу сейчас стали большими людьми и меня, не только их воспитателя, но и фронтовика, не узнают, не узнают даже тогда, когда я напоминаю им об этом.

Тебя наверное интересует, что сейчас в Москве, чем после войны живут люди? Слушай, расскажу. Побывал я во многих наркоматах. Как правило, с одиннадцати часов ни к одному ответственному работнику не добьешься: или заняты, или ушли. У всех на языке и в голове только и разговоров и помыслов, где, что и как достать. Этими комбинациями заняты все. По телефону больше слышен такой разговор:

— Ваня, я имею бочку масла. Что ты можешь предложить взамен?

— Коля, у меня на примете одна автомашина с мясом. Что я буду иметь при реализации?

Решил я жене помочь и вместе с сыном пошел выкупить по карточке продукты. Очередь у магазина в сто человек. Сегодня должны выдавать масло. На глазах очереди в магазин сгружают целую автомашину масла. В очереди довольные лица и у всех уверенность что сегодня они будут кушать масло. Какой же получился конфуз, когда из ста человек оказалось только тридцать счастливчиков, получивших масло; вышел продавец и заявил, что масла больше нет. Возмущенные мы молча разошлись, думая про себя: для кого же оставили масло эти комбинаторы? Ты не думай, что с орденами тебе почет. В тылу говорят: «Знаем, как вы Эти ордена достали! Раз ордена — значит не воевали. Тот, кто воевал, тот убит или инвалид, а вы в тылу околачивались!».

Герои Советского Союза и те там никакого веса не имеют. Из Германии барахла натащили и дешевле стала мануфактура, обувь. Много радиоприемников, велосипедов, мотоциклов. Можно за 5–6 тысяч купить даже легковую немецкую автомашину. Очень плохо живется инвалидам войны. Недавно в Таганском районе милиции Москвы этих инвалидов собралось человек сто. Пришли за тем, чтобы получить прописку для жительства в Москве. Милиция этой прописки им не дает. Тогда собравшиеся инвалиды костылями и клюшками выгнали из помещения милицию и заняли помещение. Отобрав печать и штампы, инвалиды в течение четырех часов накладывали их на паспорта всем приходящим за пропиской. Их деятельность нарушил приход усиленного наряда войск НКВД. Да! Ты наверное помнишь, как работал Дзержинский? Тогда, когда работал Дзержинский, была полоса заговоров и вся Россия кишела контрреволюцией. Но Дзержинский справился с ней, работая в одном доме на Лубянке. Сейчас же, браток, и контрреволюции нет, и социализм у нас построен, а НКВД усиленно проводит свое капитальное строительство. На Лубянке построено еще много четырнадцатиэтажных зданий с тысячами комнат, а в каждом из районов Москвы построены новые тюрьмы с десятками тысяч камер. И высятся гордо новые небоскребы НКВД над городом Москвой. Москва наводнена шпиками. Идешь, например, по Арбату и видишь, — стоит на углу почти каждого квартала откормленная морда, которая всматривается в лицо каждого проходящего. Эх, как раньше было все ж таки хорошо! Было много партий и каждый думал так, как он хотел, а сейчас хочешь, не хочешь, а думай так, как приказывают. Ну, ничего, чем хуже, тем лучше! Как ни крепка была государственная машина Гитлера, а полетела; — полетит и эта».

Другие рассказывают еще более ужасные вещи. Вот капитан, побывавший в Москве, Харькове и Саратове. Он рассказывает о непрерывных волнениях и стычках инвалидов войны с милицией и с работниками местной власти из-за плохой постановки материального обеспечения пострадавших воинов и их семей. От Ленинграда до Ростова и Одессы оперирует многотысячная банда под названием «Черная кошка», состоящая, главным образом, из демобилизованных солдат. Участники шайки не только прекрасно вооружены, но и богато оснащены автотранспортом. Эта шайка буквально наводит ужас по всем городам и селам, грабя и убивая мирных жителей. Милиция и органы НКВД ничего не могут сделать; многие из них — сами участники этой компании или больше внимания уделяют пьянству, разврату и взяткам.

Мне было очень неприятно читать письмо жены одного капитана из Костромы. В нем жена пишет мужу: «Дорогой Ваня! Пожалуйста, ничего не посылай из Германии. Это может привести к тому, что меня убьют вместе с дочерью. Все мы, семьи военнослужащих, мужья которых в Германии, уголовным элементом взяты на учет и не проходит дня, чтобы не убили кого-нибудь из получивших из Германии посылку. В 8 часов вечера из квартиры уже страшно выходить и я уже сейчас с дочерью дома не ночуем».

На офицеров, приехавших из Германии в отпуск домой, буквально охотятся. Сейчас в России самое дешевое — это человеческая жизнь. За золотые зубы или часы убивают человека.

Многие говорят об ужасающей спекуляции, которая захватила буквально все слои населения. Да и как этому не быть?! Вот пример. Живет в Москве рабочая семья. Муж зарабатывает 200–250 рублей в месяц. Из них 70–80 рублей — налоги, займы, взносы. Кроме этого надо заплатить за квартиру, воду, электричество. Если будешь питаться тем, что дают по карточке, — неминуема голодная смерть. Нужны дрова, обувь, одежда, но все это можно достать только у спекулянта по цене не в десятки и сотни рублей, а в тысячи. У этого рабочего — жена, двое-трое детей. Муж работает, а жена ездит и спекулирует. То картофель везет из деревни, то в деревню везет мануфактуру. В результате этого все станции, вокзалы, поезда забиты пассажирами. Грязь, вонь, духота, брань, крики, воровство, убийства, бесконечное вымогательство взяток у всех и всеми — вот картина того, что сейчас делается на всех железных дорогах России.

Многие солдаты, побывавшие в отпуску, возвращаются в Германию усталыми, голодными, озлобленными и откровенно заявляют:

— Провались она проклятая сталинская жизнь. Чтоб я еще поехал в Россию! Лучше в штрафной роте, чем еще раз ехать в отпуск.

Население начинает открыто возмущаться наличием магазинов Особторга, ибо честному человеку там ничего нельзя купить. Колбаса — триста рублей кг., икра — шестьсот рублей кг., водка сто пятьдесят рублей литр. Что, может купить там рабочий или служащий, получающий 200–300 рублей в месяц? Ничего.

Эти магазины — для сталинских опричников из НКВД, для сталинских опричников от науки с громким названием «лауреатов сталинской премии», получающих тысячные оклады и кроме того ежегодные премии в 100–200 тысяч рублей. Эти магазины — для оголтелой массы спекулянтов и для неимоверно растущего множества бандитов, воров и растратчиков.

Одна медицинская сестра рассказывает, что делается в станицах на Дону, где она была в отпуску: