Натаниэль Фик - Морпехи

Там, на обочине дороги, мы провели ночь под звездами и летящими туда-сюда вертолетами. Офицер разведки передал каждому взводу аэрофотоснимки города Насирии, распечатки шириной в шесть футов, отображающие каждую аллею и каждый дом в мельчайших деталях. Город занимал пять квадратных километров, он спускался к реке Евфрат на юге и к каналу на севере. Автострада-7 шла на западе, а автострада-8 простиралась параллельно восточной части.

Морские пехотинцы решили использовать автостраду-8, печально известную как «Аллея засад».

Я собрал командиров групп под брезентом «Хам-мера», и вместе мы изучили фотографии. В понедельник миссией батальона будет поездка в Насирию и слияние со Вторым батальоном Восьмого полка МП на южной стороне восточного моста через Евфрат, это южный конец «Аллеи засад». Мы мало знали об уже произошедших событиях в Насирии. «Би-би-си» сообщала о дюжинах американских пострадавших, но деталей не рассказывала. Были неопределенные слухи о том, что Труппа технического обслуживания по ошибке вошла в город в воскресенье и была встречена засадой федаинов. Оперативная группа «Тарава» вошла в город для освобождения уцелевших и открытия моста, так как ПБГ-1 должна была быстро пройти по городу, она готовила внезапное нападение на Багдад. Теперь все выглядело так, как будто морские пехотинцы были остановлены и нам предстояло увязнуть в тяжелом бою.

24 марта, понедельник, мы медленно двинулись на север, ехали по полям, находящимся рядом с дорогой, пропуская грузовики с продовольствием, ждущие захвата Насирии.

За последние четыре дня мы увидели дюжины раздолбанных иракских машин. Танки, разбитые американскими реактивными самолетами, грузовики и взорванные зенитки валялись на обочинах. Теперь на узкоколейках южного направления мы видели намного больше следов разрушения. Но что-то было не так. Я пригляделся.

— Хрень господня, орудийный сержант. Это же «Хаммеры».

На дверях были видны отпечатки окровавленных рук. На лобовых стеклах зияли дыры от пуль. Застывшая кровь, столько крови, я даже не мог себе представить, что в человеческом теле столько крови. Это были плачевные останки Ремонтной роты, которая, повернув не в ту сторону, наткнулась на насирийцев и была почти стерта с лица земли федаинскими ополченцами. По крайней мере, девять солдат было убито и шесть взято в плен, включая рядового 1-го класса Джессику Линч. Но в тот день мы знали только одно: в тех «Хаммерах» были американцы, и выглядело это так, что их убили всех до одного.

Мы были в трех километрах к югу от моста. Казалось, что враг везде: за каждым деревом, каждой стеной, в каждом здании. Я боялся. Впервые в Ираке. Кровь приливала к голове, ноги непроизвольно отбивали чечетку на полу машины. Мои колени поднимались и опускались, как механизм швейной машинки. Во рту было сухо и липко.

Где-то впереди стрекотали пулеметы.

— Как так может быть? Еще полчаса назад мы проезжали по тихим, безлюдным полям, — спросил меня Уинн, правой рукой продолжая управлять «Хаммером», а левой целясь сквозь открытую дверь.

Я задавал себе тот же вопрос. «Самый южный город на пути к Багдаду. Мы как раз там, где они нас ждали».

Наконец мы проехали выстроившиеся в елочку машины и увидели пехотинцев, растянутых вереницей в окопах вдоль полей. На южном конце моста, ведущего к «Аллее засад», мы повернули влево и угодили в огромную лужу грязи, окруженную пальмовыми деревьями.

Роты «Альфа» и «Чарли» двигались вперед, к берегу реки, а мы слушали оглушительный грохот — наши Обстреливали позиции врага, находящиеся на другой стороне реки. Рота «Браво» оставалась на месте, мы ждали инструкций. Прячась под пальмовыми ветвями, я побежал к морским пехотинцам, роющим окоп на противоположной стороне.

Я нашел командира взвода сидящим на корточках в окопе, конечно же, с оружием и рацией. Он сказал, они из роты «Фокс» 2/8, весь день на линии огня, и предупредил меня, что мое хождение, таким образом, совсем небезопасно.

— Они на деревьях, приятель. Они, на хрен, везде, и они, на хрен, умеют стрелять.

Вьетнам.

Я вернулся к своим, получил приказание облегчить «Хаммеры», выбросив из них всю несущественную боевую технику. Когда Оперативная боевая группа Тарава пойдет на штурм Насирии по мосту, мой взвод будет следовать за ней и эвакуировать пострадавших. В этом районе было слишком много реактивных гранат, поэтому вертолеты не могли летать над городом, поэтому эвакуация будут происходить на земле. Отвратительное ощущение — планировать эвакуацию морских пехотинцев, которые сейчас суетятся, болтают со своими приятелями и готовятся к атаке.

Я стоял, разговаривая с сержантом Патриком, как вдруг в воздухе просвистел какой-то объект, с лязгом ударился о корпус и угодил прямо в кузов «Хаммера».

«Граната!» Мы все упали на землю, сейчас взорвется! Сейчас! Сейчас! Потом мы с Патриком все-таки встали и осторожно посмотрели в кузов. Внутри валялся острый кусок шрапнели, не совсем безвредный, но и не граната. Мы засмеялись. Из-за сражения мы были настолько взвинчены, что все вокруг воспринималось очень остро. Потом я еще несколько раз буду видеть моих морских пехотинцев маниакально смеющимися в самый разгар боевых действий.

На Насирию спустилась ночь. Для нас это значило только одно: будет лучше видно следы. Обещанная атака через мост так и не состоялась, и мы готовились провести ночь там же, где оставались днем — на предмостном укреплении. Я разделил взвод пополам: нужно было обеспечить безопасность и рыть окопы. Мы даже еще не успели начать рыть, как пришло указание стартовать на юг, через три километра присоединиться к ПБГ-1 и перейти к безумному прорыву через «Аллею засад».

Вся дорога была забита сотнями машин. Танки, «Хаммеры» и грузовики с продовольствием и боеприпасами собрались в один поток. Сюда же присоединились и мы — заехали прямо к железнодорожному мосту и попали под импровизированный прожектор — горящую в поле, к западу от дороги цистерну с бензином. Любой двенадцатилетний ребенок с охотничьим ружьем мог спокойно попасть в наши силуэты, подсвеченные «дружелюбным» светом. С трудом выруливая, я приблизился к «Хаммеру» командира роты и попросил разрешения отъехать на сто метров назад или, наоборот, вперед, на более подходящую позицию.

— Не могу вам дать разрешение, — ответил он, — не обсудив вопрос с батальоном.

— Так обсудите с батальоном.

— Беспокоить батальон по таким пустякам? Мы будем плохо выглядеть в их глазах. — Он сказал это с преувеличенной миной терпения на лице. — Кроме того, мы скоро тронемся.

Прошло еще шесть часов, а мы как стояли, так и продолжали стоять.

Прогуливаясь по дороге, я встретил бывшего курсанта из Квантико. Он выглядел измученным, карие глаза на бледном лице, подсвеченном бензиновым костром, запали в глазницы. Я спросил, как у него дела.