Войта Эрбан - Беженцы и победители

Множество трудностей пришлось преодолеть десантникам, прежде чем они сумели добраться до Чешско-Моравской возвышенности, при активной помощи местного населения поднять на борьбу с врагом самых мужественных его представителей, организовав партизанский отряд, который впоследствии был преобразован в партизанский полк имени Людвика Свободы и в конце войны насчитывал уже более шестисот бойцов.

Партизанский полк под командованием Васила Киша доказал, что партизанскую войну можно вести даже в условиях сравнительно неприспособленной для этого равнинной местности. Возле сожженной гитлеровцами деревни Лежаки партизаны поклялись отомстить за гибель ни в чем не повинных стариков, детей, женщин и клятву свою сдержали. За время своей партизанской деятельности они более ста раз наносили повреждения телефонной и телеграфной связи гитлеровцев, устраивали взрывы на железнодорожных путях, пускали под откос поезда, взрывала мосты и склады с боеприпасами и горючим, на длительное время вывели из строя завод в Сметине. В боях с врагом партизаны уничтожили более тысячи гитлеровских солдат и офицеров и более трех тысяч взяли в плен, захватили более сотни грузовых и санитарных автомашин, большое количество боевой техники, оружия, боеприпасов и даже состав с фаустпатронами.

Раненого поручика Эмлера вначале направляют в медпункт, где Франта Энгель заботливо обрабатывает и перевязывает ему рану. Затем его перевозят в полевой госпиталь, а оттуда на санитарном самолете в эвакогоспиталь. Окулист эвакогоспиталя, ознакомившись с историей болезни Эмлера, тщательно осматривает его глаз и выносит решение:

— Придется отправить вас санитарным поездом в Тбилиси.

— Мне говорили, что через месяц я смогу вернуться в свою часть… — пытается оказать на врача давление Владя.

— Окончательный диагноз, поручик, вам смогут поставить только в специализированной клинике, поэтому надо ехать…

На семнадцатый день пути, утром, Владя видит в открытое окно стальные воды Каспия и взметнувшиеся над ними ажурные каркасы нефтяных вышек.

Наконец поезд прибывает в Тбилиси — красочный южный город, давно позабывший о затемнении военного времени и совсем по-мирному утопающий в море зелени, тепла и света…

— Братцы, к нам генерал-лейтенанта привезли! — таким возгласом встречают Владю Эмлера в тбилисском госпитале.

— Да он же не наш!

— Тогда спросите у него, чей он. Да не стесняйтесь!

Из открытых окон четырехэтажного госпиталя высовываются головы любопытных, а ходячие раненые опускаются во двор к открытым трехтонкам посмотреть на вновь прибывших. Кто-то из них со знанием дела объясняет собравшимся, что офицер в зеленой полевой форме из чехословацкого корпуса, поэтому большие пятиконечные звезды на погонах пусть их не смущают — никакой он не генерал-лейтенант, а всего-навсего лейтенант. Раненые явно разочарованы, но это не мешает им проявить заботу о новеньком. Они провожают его в палату на третий этаж и выбирают для него лучшую койку — у окна.

— Сердечно приветствую вас, пан поручик! — слышит вдруг Владя знакомый голос и, обернувшись, видит перед собой Петра — парня из 1-й бригады.

— Наздар! Откуда ты взялся? Что это у тебя с глазом?

— Не знаю. С января околачиваюсь по госпиталям. Глаз, в общем-то, не болит, но врачи говорят, надо обязательно оперировать. Наверное, отправят в Москву, а может, к Филатову в Одессу. — Он подробно расспрашивает Владю о наступлении в Карпатах, о понесенных корпусом потерях, о друзьях, которых уже нет в живых, и под конец, опечаленный, говорит: — Знаете что, пан поручик, хватит об этом. Лучше пойдемте, я вам госпиталь покажу…

Госпиталь поистине огромный. Одновременно на излечении здесь находится примерно пять тысяч раненых. Ближайшим соседом Влади оказывается лейтенант Иван Симаков, высокий, худой, стриженный ежиком. Правый глаз у него затянут такой же голубовато-сероватой пленкой, как у Петра, одна рука висит на перевязи.

— Здравствуй, товарищ поручик! Ты откуда?

— Из Праги. А ты?

— Я — одессит! — гордо заявляет он. — Тебе известно, что это значит?

— Не надоело бахвалиться? — насмешливо прерывает его невысокая черноволосая медсестра, неожиданно вошедшая в палату. — Что о тебе подумает чешский офицер?!

— А-а, командир пришел! — радостно восклицает одессит, да и лицо девушки озаряется улыбкой. Она берет лейтенанта за здоровую руку:

— Пошли-ка лучше на перевязку. Это и к вам относится, товарищ поручик, — добавляет она, обращаясь к Владе.

В амбулатории его принимает врач — высокая полная женщина с выбившимися из-под белой шапочки седыми прядями волос и задумчивым взглядом.

— Садитесь, товарищ лейтенант! — приглашает она Эмлера и принимается внимательно осматривать его раненый глаз: — Смотрите влево. Так… Теперь вправо… Сейчас пройдемте в темную комнату… Ну а ты, Шурочка, позаботься пока о своем одессите.

— Почему это он мой? — бурно протестует медсестра, но по голосу чувствуется, что ей это приятно.

Осмотр окончен. Они возвращаются к свету, и Владя встревоженно ждет, когда доктор дочитает до конца историю его болезни.

— Не волнуйтесь, — говорит доктор тихим голосом, — глаз мы вам постараемся сохранить. Было очень сильное кровоизлияние, но теперь оно рассасывается. Будем надеяться, все обойдется… Конечно, гарантировать в вашем случае мы ничего не можем…

И снова он чувствует противную дурноту, но мысленно приказывает себе: «Не раскисай! Посмотри вокруг — да тебе же просто повезло!»

За спиной доктора Шура делает поручику знак, что пора уходить, и он послушно направляется к двери.

— Понимаешь, у нее был сын, летчик, — объясняет ему шепотом Шура, когда они выходят из кабинета. — Погиб в сорок первом под Ростовом-на-Дону. Там, на месте гибели, его и похоронили. Остались жена, которая работает у нас в хирургическом, и дочка, родившаяся уже после гибели отца. Живут все вместе. Невестка у докторши вся седая, хотя ей всего двадцать два года. А сама докторша каждый раз начинает плакать, когда видит ровесников сына…

В госпитале Владя узнает, что 6 октября 1944 года войска 1-го Украинского фронта через Дукельский перевал вступили на территорию Чехословакии, что в боях отличились воины советской 38-й армии под командованием генерал-полковника Москаленко и воины 1-го чехословацкого армейского корпуса в СССР под командованием генерала Свободы, что у пограничного столба воины корпуса водрузили чехословацкий Государственный флаг. Сердце его переполняется безграничной гордостью, когда он думает о своих товарищах, принимавших участие в этом грандиозном сражении, и светлой грустью, когда он думает о тех, кто не дожил до этой радостной минуты. А еще он думает о советских друзьях, без чьей бескорыстной помощи им никогда не удалось бы вернуться на родину победителями.