Александр Листовский - Конармия[Часть первая]

— Продолжайте, Степан Андреевич, — сказал Ворошилов.

Быстро просмотрев лежавшую на столе бумажку, Зотов сказал:

— По данным разведки, противник, упоенный успехами, доносит о решительных поражениях, нанесенных нашим частям, и сообщает, что красные не только остановлены, но даже отброшены на сто верст от Ростова.

Легкая улыбка тронула тонкие губы Ворошилова.

— А ведь это вранье нам на руку, — заметил он, нагибаясь над картой.

Буденный подвинулся поближе к нему, и они принялись намечать план действий по разгрому ростовской группировки Деникина.

Ранним утром 8 января от Чистополя, где ночевала 6-я дивизия, в сторону хутора Щедрина ударили батареи: 6-я дивизия с приданной ей бригадой 33-й кубанской стрелковой дивизии пошла в наступление. Немного раньше 4-я дивизия во главе с Реввоенсоветом Конармии двинулась в глубокий обход, чтобы нанести удар с тыла по группировке Деникина у станицы Генеральский Мост.

6-я дивизия, развернувшись, быстро продвигалась вперед. Но не прошла она и трех верст, как Тимошенко получил донесение, что навстречу ему движутся крупные конные части противника. Как оказалось, у белых на утро тоже было назначено наступление. На равнине под хутором Щедриным разыгрался встречный бой. По всей линии застрекотали пулеметы, часто захлопали выстрелы. Белые спешно вводили в дело резервы. Было видно, как по давно не паханному полю быстрым шагом, развертываясь в цепи, подходили пехотные колонны. Над ними в голубом с утра небе рвалась шрапнель.

Но Тимошенко свой резерв в бой не вводил, стараясь определить группировку противника и уже тогда нанести главный удар. Пока он ограничился тем, что спешил полки и перешел к обороне.

Бой принимал затяжной характер.

После полудня погода начала портиться. Подул холодный ветер. Небо заволокло сплошными серыми тучами. В воздухе, как пух из перины, закружились снежинки.

Тимошенко и Бахтуров поднялись на курган. Перед ними лежала степь, постепенно застилавшаяся легким снежным покровом.

— Я думаю, Павел Васильевич, что время атаковать, — говорил Тимошенко, опуская бинокль. — Я хорошо высмотрел. Там у них пехота, — он показал влево, — а кавалерия в балке за хутором. Вот я и думаю… — и он, изредка поглядывая на Бахтурова, стал объяснять план намеченных действий.

По этому плану Тимошенко предполагал, оставив приданную ему пехоту на месте, произвести одной конной бригадой демонстрацию отступления, чтобы вызвать кавалерию противника на преследование. Когда же скрывшийся в балке противник выйдет в поле, атаковать его во фланг главными силами.

— Хорошо задумано, — сказал Бахтуров. Тимошенко досадливо поморщился.

— Постой, постой, гляди, что они делают! — вскрикнул он, багровея.

— Что такое? — спросил Бахтуров.

— Пехота наша отходит! Гляди! Вон по той балке.

Но Бахтуров уже сам видел, как на левом фланге, где был участок 33-й бригады, по побелевшему полю быстро двигались черные точки. Вслед им извилистыми линиями поднимались из лощины пехотные цепи офицерских полков. Оттуда доносился дробный перестук пулеметов.

— Я остановлю их, — быстро сказал Бахтуров, — а ты действуй, как думал.

Он сбежал с кургана, вскочил в седло и погнал лошадь в карьер. Трубач и ординарец поскакали следом за ним.

Миновав лощину, Бахтуров выехал на бугристое поле. Навстречу ему, смущенно потупясь, брели группы бойцов.

— Стой! — закричал Бахтуров. — Ни шагу назад!.. Где командир?

— Вон он, командир, — сказал высокий красноармеец в лаптях, показывая на низенького бритого человека в бекеше, в котором Бахтуров узнал командира 83-й бригады.

— Почему отступаете, товарищ командир? Кто приказал? — строго спросил военкомдив, подъезжая к нему.

Комбриг тяжело перевел дух.

— Несем большие потери. Комиссар бригады убит. В первом полку выбыла половина состава, — заговорил он, оправдываясь. — Снарядов почти не осталось. Надо отходить, товарищ комиссар.

— Отходить?! — Бахтуров взглянул на него такими глазами, что комбриг пошатнулся. — Мы сейчас атакуем белых во фланг. Понимаете? Стоять здесь — и ни шагу назад!

Видя внушительную фигуру Бахтурова, слыша его решительный голос, ближние бойцы останавливались, ложились и спешно окапывались.

Бахтуров слез с лошади и передал ее ординарцу.

— Кавалерия с фланга! — не своим голосом крикнул красноармеец в лаптях.

Над гребнем лощины поднялись клинки, потом показались лохматые шапки. Задрожала земля. Послышался быстрый конский топот. Из лощины хлынули всадники.

— Казаки! Ох, посекут! — сказал чей-то голос.

— По атакующему… Огонь! — крикнул Бахтуров.

Казаки — это был резервный полк генерала Топоркова — стремительно приближались, и Бахтуров видел быстро мелькавшие конские ноги.

Прямо на него, кружа шашкой, скакал офицер на буром белоногом жеребце. Бахтуров рванул револьвер, и выстрелил, почти не целясь. Жеребец взвился на дыбы. В ту же минуту по голове Бахтурова чем-то крепко ударили, и он, взмахнув руками, упал лицом вперед. Уже теряя сознание, он успел заметить, как лежавший рядом с ним красноармеец в лаптях вскочил и, размахнувшись, всадил штык в живот подбегавшего к нему офицера.

Потом где-то позади часто, вперебой ударили пушки.

Тимошенко видел, как казаки, проскочив сквозь боевой порядок пехоты, повернули и, прикрываясь лощиной, поскакали обратно к хутору, откуда навстречу им выходила шагом большая колонна конницы.

Эту колонну и решил атаковать Тимошенко.

Он уже разослал ординарцев с приказом в бригады, когда вдали, почти на линии горизонта, появилась шевелящаяся черная масса. Тимошенко посмотрел в бинокль. Было хорошо видно, как всадники рысью выстраивали развернутый фронт. Задние, пластаясь в галопе, быстро расходились по флангам. Прикинув на глаз, Тимошенко определил, что во второй колонне, так же как и в первой, было не меньше дивизии.

«Вот это да! — подумал он. — Тут две дивизии…» Он оглянулся и встретил взгляд смотревшего на него командира резервной бригады, приземистого человека с широким вздернутым носом.

— Смотри, Василий Иванович, — сказал Тимошенко, — то никого не было, — то сразу две дивизии.

— Порубим, товарищ начдив, — уверенно проговорил комбриг Книга, подкрутив вверх тонкие усики. — Разрешите мне ударить по первой колонне?

— Коня! — сказал Тимошенко, не ответив на предложение Книги.

Ординарец бегом подвел лошадь начдиву.

Тимошенко сел в седло и уже хотел было спускаться к выстроившимся в низине бригадам, но тут выражение крайнего недоумения разлилось по его покрасневшему под ветром лицу.

Шедшая на сближение с ним первая колонна белых повертывалась налево кругом, выстраивая фронт в обратную сторону, в то время как дальняя колонна, развернувшись лавой, стремительно неслась ей навстречу.