Эл Морган - Генеральская звезда

— Да, да, я вынужден вернуться. Будь проклят этот Вест-Пойнт!

Первый раз я пробыла у него недолго, но снова пришла на следующий день, захватив с собой два детективных романа и пачку журналов. Предварительно я перелистала каждую книгу и каждый журнал, чтобы в них не оказалось фотоснимков автомобильных катастроф или похожих на Элен девушек. Чарли сидел на койке и ждал меня. Я поцеловала его в щеку.

— Только что ушла мама, — сообщил он. — У нее был обеденный перерыв. С Вест-Пойнтом все в порядке. Мне пришлют материалы, не хочется отставать от своего курса.

— Чудесно. Вот тебе несколько журналов.

— Спасибо.

Некоторое время мы молчали.

— Маргарет!

— Да?

— Как чувствуют себя твои отец и мать?.. Боже! Какой глупый вопрос! Как они себя чувствуют... Я хотел спросить, что они думают обо мне.

— По-прежнему любят тебя, Чарли.

— Даже сейчас?!

— Они пока не навестили тебя, Чарли, так как считают, что тебе, возможно, на первых порах легче встречаться со мной. Потому-то я и пришла первой.

— Маргарет, ты можешь сказать мне всю правду! Честное слово! Ты можешь сказать мне все, и со мной ничего не произойдет.

— А знаешь, что сказал отец? В машине, сказал он, находилось двое их детей, и они благодарят бога, что хоть один остался жив.

— Так и сказал?

— Да, Чарли, так и сказал.

— Прости, пожалуйста, что я разревелся тут, как идиот. Он так и сказал?!

— Чарли, милый, но мы все могли бы так сказать!

Он взглянул на меня.

— Сэр, моя черепная коробка, — забормотал он, — сделанная из лучшего мрамора, вулканической лавы и африканской слоновой кости, прикрытая толстым слоем особо закаленной стали, препятствует всем попыткам извне проникнуть к клеткам серого вещества, именуемого мозгом. Именно это породило поток изрекаемых мною сейчас столь же напыщенных, сколь и псевдонаучных слов, ибо мое сознание оказалось бессильным заставить мой неполноценный разум уловить смысл сказанного мне. Говоря человеческим языком, сэр, я очень и очень туп, и я не понимаю, сэр...

Произнося этот бессмысленный и высокопарный монолог, Чарли продолжал обливаться слезами.

— Ты знаешь, что это такое, Маргарет? — вдруг спросил он.

— Образчик той чуши, что первокурсников заставляют зубрить в Вест-Пойнте.

— Точно. Мне ведь говорили, будто уроки, полученные на первом году обучения, когда-нибудь пригодятся. И пригодились: я не мог придумать ничего другого, когда услышал от тебя слова твоего отца.

— А тебе и не надо было ничего придумывать. Я передала его слова потому, что, по-моему, их следует знать и помнить. Вообще же пока еще не время об этом разговаривать.

— А мне хочется, Маргарет.

— А я думаю, что не следует.

— Тогда позволь спросить еще кое о чем.

— О чем?

— Я должен поговорить с кем-то, кто знает, понимает и любит меня. Могу я поговорить с тобой, Маргарет?

— Конечно, Чарли.

— Знаешь... я хотел... Я всегда был у вас в семье своим человеком... Ну, вроде младшего брата. Ты могла бы сейчас, хоть на несколько минут, забыть об этом и позволить мне поговорить с тобой, как с ровней?.. Как если бы мы были одного возраста?

— Я всегда так и относилась к тебе, никогда не считала тебя младшим.

— Видишь ли... я не хочу возвращаться в Вест-Пойнт. Я ненавижу Вест-Пойнт.

— Понимаю, Чарли, но это пройдет, это у тебя просто настроение... Тебе нужно снова думать о будущем. Ты обязан вернуться к тому, что всегда делал.

— Ты не понимаешь, Маргарет, о чем я говорю. Я ненавижу военное училище и всегда его ненавидел. Не веришь?

— Не знаю, Чарли. Для меня это новость. Нужно немножко времени, чтобы привыкнуть.

— Ты бывала у нас и знаешь, что наш дом своего рода храм памяти отца. Все, чем увешаны стены, напоминает о нем или об армии. Он запечатлен на всех фотографиях и обязательно в форме. С самого раннего детства мне вдалбливали, что я поступлю в Вест-Пойнт и стану, как отец, офицером. Так считал я, так считали все. Чарли Бронсон должен поступить в Вест-Пойнт, Чарли Бронсон должен по примеру отца стать офицером... Я знаю, как трудно приходилось матери, как много она трудилась, чтобы дать мне среднее образование, в то время как другие подростки, мои сверстники, уже пошли работать. Я знаю, она во всем себе отказывает, лишь бы я мог учиться в Вест-Пойнте. Но, черт побери, в конце концов жертвой оказался я. Еще одной жертвой на алтарь в храме отца. Но я вовсе не хочу идти по его стопам, следовать его примеру: не хочу идти в армию только потому, что он служил в армии. Не хочу, чтобы кто-то, не спрашивая меня, распоряжался моим будущим. Нужно предоставить человеку право выбора или хотя бы интересоваться его мнением. Над ним не должно довлеть сознание того, что кто-то уже предопределил его жизненный путь, кто-то уже решил, кем он должен стать, даже не интересуясь, пригоден ли он для уготованной ему роли... Я не кажусь тебе истеричным, Маргарет?

— Нет, Чарли.

— Но удивляю, правда? Ты всегда считала меня солдатиком Чарли, да?

— А Элен знала о твоих настроениях?

— Я и сам понял все это лишь недавно и сразу же ей написал. Потом мы долго говорили. Ей казалось, что я смотрю на вещи слишком трагически, сгущаю краски.

— Но сам-то ты как считаешь?

— Ну, возможно, она отчасти права.

Пришла няня и сказала, что мне пора уходить.

— Приходи завтра, хорошо? — попросил меня Чарли.

— Конечно, конечно! Спасибо за откровенность.

— Я об этом еще ни с кем не разговаривал, за исключением...

Я уже была у двери, когда он снова окликнул меня.

— Так ты не забудешь, придешь завтра? Я должен сказать тебе кое-что.

— Я приду, Чарли.

— Вот и хорошо. Спокойной ночи, Маргарет, и еще раз спасибо.

На следующий день, когда я снова пришла к нему, он сидел в халате и комнатных туфлях в мягком кресле и покуривал трубку.

— Я репетировал, Маргарет, прежде чем начать свой рассказ.

— Ну так начинай.

— Да, да...

Он помолчал, посасывая трубку. Я, разумеется, не знала, что он хочет рассказать, но, видимо, нечто крайне важное и очень трудное, если репетировал.

— Ее убил я! — наконец выпалил он.

— Неправда, Чарли!

— Неправда?! Ты-то откуда знаешь? Ты же еще не выслушала меня. Как ты можешь судить, правда или неправда?

— Все, кто перенес подобное несчастье, испытывают такое же чувство. Ты управлял машиной, и, естественно, считаешь виновным себя. В действительности же произошел несчастный случай, вот и все.

— Почему ты так уверена в несчастном случае, Маргарет?

— Я разговаривала с полицейским, который вас нашел.

— А что он мог сказать? С какой скоростью мы ехали, где машина сошла с шоссе и что, по его предположениям, произошло? — Чарли заглянул мне в глаза. — Садись, Маргарет, и слушай. Только не прерывай, я должен рассказать все с самого начала.