Олег Шабловский - Никто кроме нас

- И это называется, пожеланий нет? - хмыкнул капитан - будет тебе подкрепление. Комполка обещал выделить из своего резерва, вроде даже бронебойщиков похвалялся дать. Ну а с продовольствием тоже решим проблему. Мирохин!

- Я, тащ капитан - в пролом сунулась уже знакомая рыжая шевелюра комбатовского вестового.

- Где продукты?

- Так я Матафонову отдал уже, оба "сидора".

- Ночью с того берега самоходная баржа прорвалась, доставили боеприпасы, продовольствия немного - поднимаясь пояснил Журавлев - сам понимаешь пока лед по Волге идет, снабжение толком наладить не получается. Да кстати, о подкреплениях, оставляю тебе вон Захарчука для поддержания связи, и Мирохина. Больше ничем помочь сейчас не могу. Ну, бывай младшой.

Комбат ушел, прихватив с собой документы немецкого офицера и обоих пленных, а Андрей некоторое время сидел на краю кровати, задумчиво наблюдая за возившимся возле телефонного аппарата связистом. Затем поднялся, подсел к столу, и достав из планшетки лист бумаги и карандаш, твердой рукой вывел:

"Уважаемая Зинаида Дмитриевна. Ваш муж, гвардии рядовой Вешин Сергей Васильевич, пал смертью храбрых в бою с немецко - фашисткими оккупантами 18 ноября 1942 года".

Больше ничего добавлять не стал, аккуратно свернул треугольник, подписал адрес, убрал в сумку. Достал следующий лист. Сегодня ему надо выстрадать еще два таких письма, а сколько он их уже отправил с тех пор как принял командование ротой? Даже считать не пытался, слишком скорбный счет получается. А ведь про многих и не писал, некому, их семьи остались там, в захваченных врагом городах и селах.

Закончив с канцелярской работой, Карасев поднялся, немного походил, разминая ноги. Подошел к стоящему в углу "патефону-граммофону", покрутил ручку, и из помятой "воронки", пробиваясь сквозь шуршание и потрескивание поцарапанной пластинки, разрушая сумрачную тишину подвала, потекла плавная мелодия старого романса.

На КП спустился Матафонов, негромко брякнув, поставил на печку чайник доверху набитый снегом, подкинул дров "подкормив" пляшущие в топке язычки пламени и присел на табурет рядом с притихшим связистом. Следом за ним, привлеченные непривычными, давно позабытыми звуками в подвал заходили бойцы, получив разрешение, оставались и молча слушали, затаив дыхание, вспоминая каждый свое, оставленное в казавшейся теперь такой далекой мирной жизни. И если закрыть глаза, то можно было представить себя того, прошлого, и даже чуть приглушенный расстоянием и толстыми кирпичными стенами подвала грохот боя, доносившийся откуда-то со стороны Мамаева кургана, казался лишь безобидными раскатами летней грозы. Пластинка сделала последний оборот, и музыка затихла, оставив после себя остро щемящее чувство тоски и какой-то безвозвратной потери.

Сержант поднял на ротного вопросительный взгляд и дождавшись одобрительного кивка, завел аппарат снова. Андрей наконец обратив внимание на отчаянно "семафорящего" у пролома Мирохина, вышел и нос к носу столкнулся с незнакомым, чернявым, коренастым крепышом с сержантскими треугольниками в петлицах потертой и прожженной на рукаве шинели.

- Товарищ младший лейтенант, прибыли в ваше распоряжение - отрапортовал он, вскидывая ладонь к козырьку ШСа.

- Много людей с тобой?

- Со мной шестеро.

- Мда, не густо - недовольно пробурчал Карасев - ну пойдем, покажешь, кого привел.

При их приближении пятеро сидевших отдельной группкой в одной из комнат первого этажа бойцов неторопливо поднявшись, изобразили подобие строя. Андрей окинул взглядом коротенькую шеренгу подошел к левофланговому, молодому пареньку, возле ног которого стоял ПТР.

- Бронебойщик?

- Никак нет - бодро отрапортовал боец.

- Во как.

- Не было бронебойщиков тащ лейтенант - поспешил с пояснениями сержант - ружье было, а бронебойщиков не было. Вот Сидоренку и назначили.

- Черт знает что творится - ругнулся Карасев - ты хоть раз то с него стрелял?

- Никак нет - снова вытянулся Сидоренко.

- Ладно, идите отдыхайте - махнул рукой раздосадованный ротный - а ты сержант пойдем со мной. Подумаем, как половчей твоих ребят расставить... .

Знакомый свист и сотрясший остатки здания удар оборвал его на полуслове.

- В укрытие! - рявкнул Андрей, подталкивая сержанта к подвалу, а сам метнулся к ближайшему оконному проему уселся, прижавшись спиной к вздрагивающей от близких разрывов стене. Очередная мина упала где-то совсем близко. На голову посыпалась пыль и кирпичная крошка.

Немецкие минометчики старались еще минут пятнадцать, впрочем, без особого успеха. Едва успел стихнуть грохот минометного обстрела, когда, выбравшиеся из укрытий бойцы заняли места у окон и проломов в ожидании новой атаки. И она не заставила себя долго ждать.

Улица вновь утонула в трескотне пулеметных очередей. В ответ заговорили советские пулеметы, заставляя атакующих, прижиматься к земле и искать укрытия. Однако на сей раз, фашисты подготовились к штурму основательней, подтянув бронетехнику. Ревя мотором, на перекресток выскочила приземистая "коробка" истребителя танков. Самоходка развернулась, лязгнув гусеницами, резко остановилась, почти одновременно выплюнув снаряд из кургузого орудийного ствола. Здание содрогнулось от удара, одно из окон второго этажа выбросило сноп огня дыма и пыли и резко захлебнувшись, замолчал бивший оттуда "дегтярь".

Позади и чуть левее "панцерштурма" карабкаясь по грудам обломков и без остановки тявкая автоматической пушкой, ползла окрашенная в зимний камуфляж "двойка".

За стеной, в соседней квартире хлопнул выстрел ПТРа. Пуля, чиркнув по толстой скошенной лобовой броне самоходки, рикошетом ушла вверх. Машина стала сдавать назад, пытаясь скрыться за обгорелым остовом пятиэтажки, однако поймав бортом следующий выстрел, задымилась, и встала. На серой броне заплясали язычки пламени.

Увы, больше ни одного выстрела бронебойщики сделать так и не успели. Кусок стены, за которым они укрылись, был просто сметен огнем автоматической пушки, небольшой калибр которой компенсировался высокой скорострельностью.

Покончив с единственным противотанковым средством обороняющихся, "двойка" взревела двигателем и рванула вперед прямо через развалины, обходя неловко раскорячившийся посреди улицы "штуг". Остатки кирпичной кладки рухнули, поддавшись натиску крупповской стали и танк выскочил на середину улицы. Под прикрытием его брони и огня немецкие пехотинцы заметно оживились, и поднявшись, неторопливо потрусили следом.

Из окна первого этажа выбрался Мирохин, сжимая в руке связку гранат, сноровисто пополз к танку. Парня заметил немецкий пулеметчик. Андрей бессильно сжав кулаки наблюдал как фонтанчики пулеметной очереди ровной строчкой побежали навстречу ползущему бойцу, рваными пятнами перечеркнули серую шинель на спине, заставив тело болезненно вздрогнуть от ударов и безжизненно замереть.