Станислав Гагарин - Мясной Бор

Зуев пожал плечами и молча отошел от бывшего теперь уже командарма. Он понимал его и потому не осуждал. Власов был военным человеком, остаться без армии для него означало потерять все. А вот он, Зуев, комиссар, солдат партии. Его задача сплотить сохранившиеся силы и ударить по врагу, прорвать кольцо и выйти с возможно большим количеством людей. Власов не может нарушить приказ, исключавший маневр боевыми частями. Формально 2-я ударная для него не существует. Нет ее здесь, в болотах, и для Ставки, для Волховского фронта. Списали из высших, стратегических соображений… Но для него, коммуниста Зуева, русские красноармейцы не перестали существовать. Вот они здесь, пусть и разрозненно, укрываются в лесу, по болотным закраинам. По одиночке им не выйти, он это хорошо понимает. Нужен еще один сильный удар, даже если таковой вовсе не запланирован Ставкой.

Вместе с Соболем и его людьми Иван Васильевич во второй половине дня добрался до позиций 305-й дивизии. На подходе к КП услышали сильную автоматную и ружейную стрельбу.

— Быстрее! — крикнул Соболь. — Наших бьют! Так оно и было. Гитлеровцы блокировали блиндажи, в которых размещался штаб дивизии.

— За мной! — подал команду Иван Васильевич и повел бойцов вместе с Соболем в атаку. Немцы были отброшены от командного пункта, еще и автоматчика взяли в плен.

— Отдыхайте пока, — сказал Зуев Соболю. — Пойду совещаться с командованием дивизии…

Нашлись знакомцы в штабе и у Ивана Дорофеевича. Больше всего командира полка мучила мысль о том, кто же приказал их армии распылиться. И вскоре майор узнал, что сюда пришел такой же приказ, а директиву эту подписали Сталин и Василевский.

— Тогда понятно, — протянул Соболь. — Высший уровень… Он понимал, что это соломоново решение. Для вызволения армии отсюда необходимы свежие силы, новые дивизии, много боеприпасов, которых, наверно, у Ставки нет. И затратить их придется ради тысячи обессиленных, истощенных людей, место которых не на поле боя, а в госпиталях. Вот и прикидывали полководцы по принципу баш на баш. Резервы огромные затратишь, а боеспособность Красной Армии не повысишь… Значит, невыгодно с той, верховной, точки зрения ее, 2-ю ударную, выручать. С другой стороны, перед остальным миром неудобно. Ведь пока армия существует как армия, бросить ее на произвол судьбы нельзя, в цивилизованном обществе не поймут. Вот и родился компромиссный вариант. Поскольку организованно сопротивляться вы не можете, разобраться вам на мелкие группы… Выручайте себя как сможете сами.

Поразмышлял Соболь на эту тему, с другими делиться не стал, а тут и Зуев появился повеселевший.

— Дело будет, майор, — сказал Иван Васильевич. — Убедил я их повременить разбегаться… У дивизии есть вполне боеспособный полк. Вот с ним мы и пойдем, когда стемнеет, на прорыв. А ты со своим штабом организуй здесь прочную оборону. С тем, чтобы прикрыть нас, не дать противнику зайти в тыл, ударить в спину.

Выполнить приказ Зуева делом было далеко не простым. В кольце окружения скопилось огромное количество разрозненных групп бойцов и командиров всех рангов. Никем не управляемые, люди метались из стороны в сторону, подставляясь под огонь немецких автоматчиков, разрывы бомб и снарядов. Соболь пытался сколотить из них отряд, но люди, потеряв собственных командиров, не хотели теперь подчиняться незнакомому майору. Они заразились паникой, которая подогревалась слухами о немцах, переодетых в советскую форму и заманивающих окруженцев в западню.

Кое-как Соболь собрал группу бойцов для прикрытия тех, кто ушел с Зуевым на прорыв.

Наступила ночь на 26 июня… Ночь эта была ужасной. Стремясь покончить с окруженной группировкой как можно скорее, не дать никому выйти из захлопнувшейся ловушки, гитлеровцы обрушили на нее массированный огонь изо всех стволов, ввели в дело ночные бомбардировщики.

С русской стороны, то есть оттуда, где проходила линия обороны двух армий, опекавших 2-ю ударную, никаких ответных ударов не производилось. Немцы громили оставшиеся в окружении дивизии и бригады безнаказанно. И то сказать: формально в кольце окружения армии уже не было, ведь ей приказано было исчезнуть, испариться.

Когда 305-я дивизия изготовилась к последнему удару, командование ее сумело связаться со штабом родной 52-й армии.

— Идем на прорыв! — сообщили окруженцы. — Помогите огнем… Дайте залп по переднему краю немцев! Надо подавить их пулеметные гнезда…

В ответ на эту пронзительную мольбу генерал Яковлев, командарм, обругал комдива.

— Что ты там самовольничаешь?! — грозно вопрошал Всеволод Федорович. — Какие еще организованные прорывы? Приказом Ставки велено вас раскидать на мелкие группы — вот и выполняйте приказ! И никакого артогня для вас не положено… По какой-такой статье боекомплекты потом спишу?

И ни один снаряд не был выпущен в помощь тем, кого поднял в отчаянную штыковую атаку комиссар Зуев. Не дождавшись, когда их товарищи из-за края света подавят огневые точки гансов, русские ратники бросились с криком «ура» на противника. Свинцовый ливень гитлеровских пулеметов встретил их редкие цепи. Но самоубийственный порыв обреченных был таким яростным и неудержимым, что с двух позиций русским удалось выбить пришельцев. Казалось, еще немного — и вот они, наши окопы… И тогда немецкое командование бросило на безумцев то, что успело собрать, благо освободились войска на других направлениях.

— Они расстреляли почти всех, — сказал Соболю чудом уцелевший в этой бойне знакомый комбат, это было уже утром, часов в шесть следующего дня. — Кто уцелел, вернулся, как вот я, или заполз в Замошское болото.

— А Зуев? — спросил Иван Дорофеевич. — Комиссара ты видел?

— Среди погибших не видел… Может быть, и уцелел.

В восемь утра немцы перешли в наступление, стремясь уничтожить разрозненные части армии или захватить их в плен. Русские продолжали драться, теперь уже без команды, на собственный страх и риск, не думая о безысходности положения.

Многие стали понимать: к своим не пробиться. Значит, надо постараться проскочить сквозь боевые порядки немцев и выйти в их тылы. А потом к партизанам примкнуть. Пока жив и здоров — надо драться с супостатом.

И Соболь, калач тертый и командир хладнокровный, обстоятельный человек, прикидывал, где бы поудобнее прорваться к немцам в тыл. Там он получит некоторую свободу действий, оглядится и выберет направление для выхода к своим. А не удастся — станет партизаном, как и предписано директивой.

Пока он соображал, появился капитан из инженерной службы 305-й дивизии.

— Дорогу знаю через Замошские болота, товарищ майор, — сказал капитан. — Зимой ставил там мины натяжного действия. Если осторожно передвигаться, то можно днем одолеть это поле. Берусь провести…