Михаил Лыньков - Незабываемые дни

Как подхлестнутый кнутом, Сипак задергался, кивая головой в знак согласия:

— Это правильно, господин комендант! Правильно! Я же и хотел это самое сказать.

— Ха! Он хотел это сказать! — презрительно процедил комендант, подмигнув белесым глазом своим солдатам. Те почтительно улыбнулись. И, подойдя ближе к Сипаку, комендант счел нужным сказать ему еще несколько слов, чтобы поучить его, этого недотепу:

— Вы волнуетесь, господин староста. Староста не должен волноваться. Староста должен иметь твердые руки, железные руки, — тут он притронулся к груди Сипака, — и железное сердце. А еще лучше, если этого сердца у него не будет. Нам не нужно иметь сердца.

— Это верно, господин комендант! Совершенно верно! Без сердца, господин комендант, без сердца!

— На этот счет у вас правильное мнение… — глубокомысленно произнес комендант и многозначительно посмотрел на своих солдат, чтобы лишний раз доказать им, какой умный и сметливый у них начальник.

Потрескивая, проваливалась крыша. С грохотом обрушились обгоревшие балки. Медленно догорала хата Силивона.

Операцию на железной дороге бойцы батьки Мирона задумали давно. Наскучило заниматься мелкими делами: разрушением мостов на шоссе и проселках. Тут уж работа порой шла как по графику… Но разрушение небольших мостов не давало особенных результатов. Их быстро восстанавливали, и движение на шоссе не прекращалось. Главной же коммуникацией, особенно после того, как был восстановлен железный мост в городе, стала железная дорога.

Уже несколько раз Павел Дубков наведывался на железную дорогу, все высматривал подходящее место, чтобы нанести больший ущерб гитлеровцам. И вот однажды ночью человек десять направились из лесу к железной дороге. Павел Дубков взялся пустить эшелон под откос без всякой взрывчатки.

Место было выбрано самое удобное. Железная дорога здесь сворачивала направо, закругление шло на высокой насыпи под уклон, в конце которого был мост через лесную заболоченную речушку. Никакой особой охраны в то время на железной дороге еще не было и подобраться туда было сравнительно легко. Осторожно, чтобы не наделать лишнего лязга, вытащили железными лапами костыли из одного рельса, развинтили и сняли замки на стыках. С нетерпением ждали появления поезда со стороны города. Опасались, что раньше пройдет поезд в обратном направлении. В последнем случае крушение не дало бы особого эффекта, так как, подымаясь медленно в гору, поезд не полетел бы под откос.

И вот, наконец, послышались сигналы отправления поезда со станции. Он шел из города. Отодвинув на несколько сантиметров в сторону конец рельса, люди спустились с железнодорожного полотна вниз, притаились в загодя облюбованном месте среди густых зарослей сосняка. По перестуку колес на стыках Павел Дубков еще заранее определил, что идет тяжело нагруженный товарный состав. Волнение людей нарастало с каждой минутой. Начало светать, посерели верхушки деревьев, но внизу еще густел сумрак, клубился туман над лощиной и поднимался рваными клочьями над речкой, над мостом.

И вот донесся резкий гудок. Вдали, из-за поворота, показались две бледные в предрассветном сумраке точки фонарей, которые все больше и больше разрастались. Уж слегка дрожала земля, многоголосым эхом гудел в лесу тяжелый грохот поезда, быстро мчавшегося под уклон. Длинный состав вели два паровоза.

Все ближе и ближе черные громады паровозов. Партизаны вздрогнули, когда, подняв горы пыли и развороченной земли, паровозы с оглушительным грохотом перекувыркнулись и полетели под откос. Сразу взвихрились клубы пара, мгновенно выросшие в огромное белое облако. В нем исчезали одна за другой длинные платформы, груженные тапками, орудиями, грузовиками. Раздался резкий треск дерева, когда промелькнуло несколько пассажирских и товарных вагонов. Сквозь мутное облако пара пробились огненный смерч и гривастый столб черного дыма. Что-то взорвалось, и над вершинами деревьев просвистели железные осколки.

Вскоре все притихло. Только обессиленно шипели еще паровозы да потрескивало пламя, бушевавшее над грудой обломков. Со стороны моста внезапно раздались пулеметные очереди, стрельба из автоматов. Ошалевшие от страха караульные били куда попало, чтобы вызвать тревогу, а скорее всего, чтобы как-нибудь рассеять страх. Со стороны станции послышались тревожные гудки паровозов.

Дубков и его бойцы, вспотевшие от волнения, от удачи, наконец, успокоились.

— Пора и домой, тут больше делать нечего! — Павел дал команду отходить. Еле заметной тропинкой они направились вглубь леса, было уже светло. Росистые полянки горели, перепивались в лучах восходящего солнца. Искристыми рубинами пламенели ягоды костяники. Приятно щекотали ноздри ароматы богульника, влажной утренней хвои, тонкий, еле уловимый запах боровиков.

— Жизнь! — вдруг громко сказал Дубков, ни к кому не обращаясь.

— Ты это о чем? — спросил его Апанас Рыгорович Швед, который заметно прихрамывал и еле поспевал за товарищами.

— О том же самом… Будут помнить нас, сучки-топорики!

И никто не переспрашивал. Все знали, кто будет помнить.

Когда Вейс явился со своим отрядом на место крушения, он сразу увидел, что эшелону, лежавшему под откосом, уже ничем нельзя помочь. Пространство в сотни квадратных метров было завалено покареженным железом, обгорелыми остовами платформ, полусгоревшими и скрюченными танками и орудиями. Если и уцелели от огня некоторые танки, они все равно уже были совершенно непригодными: с них свалились гусеницы, покривились пушки, от удара и сотрясения сдвинулись корпуса и башни.

От большого волнения Вейс даже снял шапку, испуганно вытер вспотевший затылок. И, не зная, что говорить, что приказать, он только вздыхал и с трудом выдавил из себя несколько слов:

— Ну вот! Опять нам сюрприз…

— И, доложу я вам, не из приятных! — в тон ему отозвался Кох. — Причем, должен сказать, что во всем этом заметна, если хотите, определенная система: позавчера мост, вчера склад, сегодня, как видите, наши танки…

— Что вы хотите этим сказать, господин лейтенант?

— Только то, что это организованное выступление против нас.

— Глупости! Где вы видите эту организацию? Это обыкновенное крушение, которые происходят иногда на железной дороге. Несчастный случай. Мы не можем нести никакой ответственности за такие случаи.

— Понесем, господин комендант.

Они заспорили. И, чтобы не затягивать эту ненужную и неуместную при солдатах дискуссию, Кох предложил коменданту подняться на насыпь. Вейс не очень разбирался в разных технических деталях. Но когда Кох показал ему конец одного рельса, на которой и следа не осталось от замков и болтов, а затем они вместе обнаружили несколько развинченных болтов, затерявшихся во всей этой мешанине, Вейс вынужден был признать, что эшелон не случайно свалился под откос, — рельсы были умышленно развинчены.