Александр Степанов - Бои под Нарвой

— Все партийцы пусть ночуют в сараях. Авось не замерзнем, — решил Прахов.

Латыши интересовались настроением рабочих Стального отряда.

— Несмотря на усталость, сильный мороз и непривычку к таким переходам, настроение бодрое, — ответил Прахов.

— А как дела у вас? — в свою очередь справился Блохин у латышей.

— Как на войне. Отходим с боями, устали, изголодались, но многие раненые остаются в строю и храбро сражаются, — неторопливо ответил Калберзинь, потирая рукой красное от мороза скуластое лицо.

Потом комиссар латышей вдруг улыбнулся:

— А мы старые знакомые, товарищ Прахов. Когда-то я работал на Стальном заводе…

— Стой! — обрадованно воскликнул Прахов. — В механическом цехе?! Теперь и я припомнил вас, товарищ Калберзинь!

Поблагодарив радушных хозяев, Блохин, Прахов и Петров вышли на улицу. Около одной избы горел громадный костер. Вокруг него грелись рабочие. С крыльца избы доносился звонкий голос Повалихиной:

— Мартеновские, заходите чай пить. Да не прите все сразу, порядок соблюдайте! Прокатчики, вылазь во двор! Погрелись малость, дай место другим!..

Блохин с Петровым зашли в избу.

— Этот бритый черт Фомин толковал, чтобы рабочие не очень-то начальству верили, то есть тебе и Прахову, — сердито прошептала на ухо Блохину Повалихина. — Снюхались они, говорит, с офицеришкой Петровым. Мутит исподтишка тех, кто недавно на завод пришел. Старые рабочие его не больно слушают.

— Спасибо! — поблагодарил Блохин и подумал, что к Фомину придется принять какие-то более крутые меры.

Ночью в Варты неожиданно приехала Лебедева. По ее распоряжению в Латышский отряд были вызваны командиры и комиссары Стального отряда и моряков. Лебедева сообщила, что занят Псков, немцы продолжают продвижение.

— Ввиду этого все расположенные здесь части должны отходить к Нарве, задерживая противника, — ровным, спокойным голосом продолжала Лебедева. — Товарищ Дыбенко рассчитывает, что вы продержитесь здесь до вечера, а с темнотой начнете отход к Нарве. Там сейчас сосредоточиваются наши основные силы.

Ознакомившись затем с приказом по отряду Беманса, Лебедева сделала несколько замечаний и завела беседу с комиссарами.

— Я хотела поговорить с вами, товарищи, о политическом положении страны. Надо, чтобы и все бойцы знали о нем, — заговорила Лебедева. — Наступление немцев поставило молодую Советскую республику на край гибели. Это окрылило врагов народа и внутри страны. Одновременно с началом наступления немцев на Петроград готовился заговор. Заговорщики помогли военнопленным сосредоточиться в Питере, с тем чтобы в момент приближения немецких войск к городу совместно с пленными поднять восстание. Заговор этот уже обезврежен. Недавно у нас в отряде Дыбенко был обнаружен предатель — генштабист из бывших офицеров Жданович. Он намеревался перебежать к немцам. Его арестовали и препроводили в Петроград. Ввиду этого партия сейчас требует от нас особой революционной бдительности!

— Мы, латыши, все хорошо знаем друг друга. Но, конечно, бдительность всегда нужна, и мы на это обратим особое внимание, — заверил Калберзинь.

— Какое отношение местных крестьян к происходящим событиям? — поинтересовалась Лебедева.

— Недоверчивое. Не знают, чем все кончится. Пока ждут, припрятывают на черный день хлеб и картошку, с опаской поглядывают на нас — не станем ли отбирать продовольствие, — пояснил Калберзинь.

— Вместе с немцами движутся их прихвостни из Прибалтики — кулацкие и помещичьи сынки. Они грабят и отбирают скот и продовольствие у крестьян, что вызывает страшное озлобление в деревне. Крестьяне организуют отряды сопротивления, выбирают «командиров» деревень, выставляют наблюдательные и разведывательные посты, вооружаются, — рассказал Беманс.

— Надо помочь крестьянам в создании таких партизанских отрядов, — кивнула Лебедева. — Они будут нам очень полезны в разведке сил врага.

— Это мы сделаем! — согласился Беманс.

В это время в сенях раздался шум, послышался говор нескольких голосов, затем распахнулась дверь и в избу вошел Орехов, за ним — несколько крестьян. Они были в овчинных полушубках, подпоясанных ремнями, на которых висели ручные гранаты. У всех за плечами были винтовки. Сняв меховые треухи, они поклонились командирам.

— Это партизаны из деревни Викколю, что находится верстах в пяти к западу отсюда, — доложил Орехов. — Наша разведгруппа давно завела с ними дружбу. Там сейчас расположился на ночлег немецкий отряд силой до роты пехоты и с двумя орудиями. Партизаны пришли сюда на лыжах.

— Мы слушаем вас, товарищи! Садитесь! — приветливо пригласила Лебедева.

— Хотели подробно обсказать, что видели у немцев, — проговорил бородатый крестьянин.

— Рассказывай, отец! Да садись поближе к столу. Небось утомился за день, — заговорил Прахов, усаживая крестьянина перед собой.

— Сколько вас человек? — поинтересовался Беманс.

— С десяток будет. Да в лесу десятка полтора дожидаются известия от нас. Не знали мы, какая власть здесь — советская или германская. А то объявилась еще и эстонская, кулацкая, русского человека не признает, гонит за Нарву, — сообщил крестьянин.

— Можно использовать их как разведчиков. Они здесь знают все тропы и всегда сумеют пройти в тыл к немцам, — предложила Лебедева.

— Среди вас, наверное, есть и бывшие солдаты? — спросил Петров.

— Как не быть! Конечно, есть бывалые солдаты. Сейчас в любой деревне солдата найдешь.

— Не поможете ли нам с продовольствием? — спросила Лебедева. — А то у нас в отрядах заминка в снабжении бойцов. Мы, конечно, вам заплатим.

Партизаны переглянулись.

— Помочь, конечно, можно… Только на нынешние деньги не много купишь. А меняться крестьяне согласны. Мыла у нас нет, соли, материи. Махорки и той не достать.

— Много выделить мы не сможем, но кое-что дадим, — пообещала Лебедева.

— Поручим это дело Повалихиной. Она у нас баба-бой, мигом сообразит, что на что можно поменять, — подсказал Блохин.

— Вот у нас и оказались неожиданные союзники, — заметил Петров.

— Почему неожиданные? — удивилась Лебедева. — Мы, большевики, всегда считали крестьянскую бедноту верным союзником в борьбе за власть, а теперь и за укрепление Советской власти…

— Давайте, товарищи партизаны, попьем чаю! — предложил Калберзинь.

Распрощавшись с латышами, Лебедева направилась в соседнюю избу, где расположились женщины Стального отряда.

После дневных забот, путешествия на машине, выступлений на митингах, комиссар чувствовала огромную усталость. Не хотелось ни говорить, ни думать. В избе все уже спали, и Лебедева не решилась никого беспокоить. Но тут проснулась Кустова. Увидев комиссара, она, как Лебедева ни отказывалась, уступила ей постель.