Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 1

Наступила долгая-предолгая пауза, прерываемая иногда лишь отдалённой дежурной очередью…

— А что ты будешь делать, если тебя боевики окружат? — подняв внезапно голову, командир взвода пристально посмотрел на меня. — Неужели застрелишься?

— И не подумаю! — спокойно ответил я. — Потому что это трусость.

Говоря это, я конечно же лукавил… Но лишь чуть-чуть… Хоть я и являюсь по зодиакальному знаку Скорпионом, но я не хотел полностью уподобляться своим земным одноплеменникам, которые при неминуемой гибели предпочитают смертельно себя ужалить… И только лишь себя…

— А что же так? — полунасмешливо и полупрезрительно спросил меня собеседник. — Или всё-таки сдашься?

Его тон мне совершенно не понравился… Хоть я и сам подкинул ему такую «приманку»… Порой недомолвки способны раскрыть истинное настроения… Умный ведь промолчит, чтобы дождаться окончания разговора, и только потом выскажется начистоту… А поверхностный и озлобленный человек сразу же проявит свою натуру… Хотя… Следовало брать поправку на войну жестокую да на водку обильную…

И поэтому я отвечал с предельной честностью:

— Подорву гранатой и себя, и кого-нибудь из них… Это будет получше, чем самому себя прихлопнуть…

Хоть я и говорил с лёгкой улыбкой, но слова мои были чрезвычайно серьёзны и очень ответственны. Ведь с таким вопросом выбора между жизнью и смертью были знакомы многие разведчики, прошедшие Чирчикскую учебку… Я весь Афганистан проходил с РГДешкой в левом кармане горки, поскольку отлично знал то, что моджахеды делают с пленными советскими солдатами… А ведь здесь в Чечне всё обстоит в сто раз хуже и ожесточённее… И являясь татарином по национальности, а значит мусульманином, мне было крайне нежелательно оказаться в руках боевиков…

— Что-то я не слышал про то, чтобы хоть кто-то подорвал себя гранатой. — недоверчиво произнёс пехотинец. — Ни разу…

— Ну, это может быть и редкость в Чечне! — ответил я. — А вот в Афгане такое бывало! Когда духи забили группу Онищука, то последний наш солдат, оставшийся в живых… Дождался подхода врагов и подорвал гранатой себя вместе с ними! Звали его Юрий Исламов! Его и командира группы наградили посмертно званием Героя Советского Союза!.. Олег Онищук был украинцем, а Юрка Исламов, кажется, киргизом…

Закончить эту тему нам так и не дали… На входе послышались оживлённые и громкие голоса… Это возвратились начальник разведки с капитаном Скрёхиным… Пришли они не с пустыми руками…

От них я узнал, что Иваныч со Стасом и Мишаней пошли в нашу палатку…

— И к нам они сегодня больше не придут! — с лёгкой обидой произнёс майор. — Что за спецназ такой хилый пошёл?

— Я буду вместо них! — решительно заявил капитан Скрёхин. — Своей грудью закрою отверстие вражеской бутылки!

Лично меня на такие подвиги уже не тянуло… И я решил произвести передислокацию… Вежливо попрощавшись и твёрдо отказавшись от нового приглашения, я практически лёгкой походкой отправился в нашу родную палатку…

Там я чуточку пожурил своих боевых товарищей, оставивших меня один на один с такими заматеревшими командирами разведки…

И мгновенно уснул крепким «здоровым» сном…

В восемь часов утра наши боевые машины пехоты уже находились у третьего пехотного блокпоста, неподалёку от которого по-прежнему торчала чеченская БМП-1. Её мрачновато-враждебный силуэт медленно проплыл мимо нас справа, а после нашего разворота влево эта духовская броня и вовсе осталась позади. Мы отъехали от этого перекрёстка метров так на двадцать… И остановились!

— И чего это мы так рано сюда припёрлись? — недовольно ворчал я, оглядываясь в быстро исчезающих утренних сумерках. — Никого же ещё нету…

— Вон… Около блокпоста танк стоит на дороге… — показал рукой Иваныч. — Краснов! Подъедь к нему поближе… Но не очень…

Вчера мы его видимо сглазили своими похвалами… И механик-водитель перестарался, остановив нашу боевую машину всего в десятке метров от приземистого танка Т-80.

— Ну, и чего это ты к нему так приармянился? — неожиданно разругался Пуданов, когда Краснов выключил двигатель. — Сдавай назад… Быстрей давай!

Легко было сказать, да трудновато теперь сделать… Пока запустится наш движок и БМПешка сдаст назад метра на два… Пока Краснов вылезет до пояса из своего люка и, перевесившись через левый борт, замашет рукой своему коллеге… Пока другой механ услышит и поймёт крики нашего водилы, пока вторая боевая машина попятится на нужную дистанцию, пока мы со своей бронёй отодвинемся подальше от этой «восьмидесятки»… От этого, как оказалось, страшного сзади танка…

— У него же там вместо дизеля стоит газотурбинный двигатель… — объяснял нам заметно успокоившийся командир роты. — То есть движок наподобие вертолётного. И когда они его холодным запускают, то очень часто бывает такой «хлопок»… Помпаж, по ихнему… Как машины иногда стреляют глушителем… Только здесь это получается мощнее… А мы как раз сзади остановились…

— Ну, и что?!

— Да то!.. — ухмыльнулся ротный. — Просто от этой детонации авиационного топлива разрушаются лопатки газотурбинного двигателя…

На мой взгляд здесь ничего опасного вроде бы не имеется.

— И что дальше? — спрашиваю я опять.

— Дальше… — уже по-доброму усмехается Иваныч. — Осколки лопаток вылетают назад… И могут пробить человека насквозь… Я зимой этой видел, как танкисты грелись у выхлопного коллектора… Они и предупредили меня… Чтобы я никогда не стоял позади танка с неработающим двигателем!.. Оказывается, эти осколки лопаток могут запросто пробить четырёхсантиметровую броню рассекателей выхлопной струи… И улететь потом аж на четыреста метров!..

— Вот это да! — только и смог я сказать ротному в ответ.

— А ты думал… — произносит Иваныч назидательным тоном. — Вот тебе и танки сзади…

— А вот и колонна собирается.

Пока мы спасались медленным отползанием от холодных танковых коллекторов, на дороге стало оживлённей. Мимо нас уже проехали десятки грузовых автомобилей, а также пара УАЗиков и несколько бронетранспортёров. Мимо нас прошелестел ещё один танк-восьмидесятка. Он ехал нам навстречу и, пока Т-80 не поравнялся с нами, был слышен лишь лёгкий шелест… Зато потом… Когда он проехал, нас обдало горячим воздухом и оглушительным свистом работающей турбины…

— Ну!.. Что я говорил! — воскликнул Пуданов. Жар идёт большой, и мощность обалденная… Но очень опасный… Сзади…

— Ну, да!