Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 1

— Ну… А на брёвнышке?.. Ничего не было?

— Конечно было! Я её только приобнять хотел, как сразу же сигнал! Фа-фа! Гляжу, это её папашки машина! Но окна-то затемнённые. Я думал, она сама за рулём! А оказалось — папашка в засаде! И мы потом сидели как пионеры… Но перед прощаньем всё же поцеловались! От души! Плевал я на всё! Завтра ведь утром уезжаю… Всё ведь! Папик её посигналил пару раз, а потом перестал… Машину свою мучить… Чего ж зазря шум поднимать?! Мы ведь только целуемся!.. Всё как у взрослых!.. А теперь… Пишет… Ждёт…

— Ну-у, Баян! Вот это да! Бабы — они ведь на этой романтике повёрнутые! Им вечно хочется, чтобы как в кино было! Красиво…

— А в жизни всё выходит немного по другому! Если б я знал… Что так получится! То сидел бы и не рыпался! Её же предки и так уже на меня зуб небольшой имели! Вернее, мамашка зубик точила… А я сам же всё себе и испоганил! Нет бы потерпеть!..

— Ох уж эти бабские заскоки! Как засвербит у них в одном месте — так и всё! Сплошной караул!

— Да-а… Это уж точно!.. И смех ведь и грех!..

Последняя фраза хоть и была сказана с некоторой горечью в голосе, но данная интонация в общем-то вполне соответствовала её смыслу. Вскоре за брезентовой перегородкой всё стихло. Солдаты ушли на развод суточного наряда…

Я полежал на кровати ещё минут пять-десять… Затем стал определяться… Часы показывали начало седьмого вечера. Пора было покидать командирскую палатку третьей роты и отправляться в свою канцелярию. Но сперва я осторожно протёр уголки глаз от слезинок, навернувшихся при беззвучном смехе. Сначала меня заинтересовало упоминание моего бывшего снайпера Лэкса… А дальше стало просто интересно… Однако комедия за брезентовой перегородкой уже закончилась…

Затем я медленно встал, надел куртку и вышел наружу. Но всё ещё продолжал улыбаться…

И чего ведь только не услышишь в армии!?…

«ШАКАЛЫ — ПИ…АРАСЫ»… Эта лаконичная надпись красовалась за входной дверью в солдатскую столовую и поэтому она становилась видна только тогда, когда эта самая дверь не была прижата к деревянной стенке. В прочих случаях любопытный взор страждущего в поисках чего-то нового беспрепятственно проникал в полутёмный острый угол, где и белела эта коротенькая надпись. Когда придерживающий створку кирпич убирали и дверь становилась под углом в 90 градусов по отношению всё к той же деревянной стенке, тогда общее количество читателей данных слов резко увеличивалось. Ну, а когда дверь закрывали, тогда этой надписью могли полюбоваться практически все прохожие.

Непосвящённому в военные тайны человеку такая формулировка могла показаться сначала странной, а потом даже обидной… Особенно в глазах всевозможных любителей тире защитников дикой природы, коих сейчас развелось даже больше чем самих представителей мировой фауны… Ну, и чем собственно провинились эти милые и серенькие зверьки из семейства собачьих?… Ни на каком флаге мятежников они не красовались, на полную луну лишь подтявкивали да и то очень редко, на наши федеральные войска стаями не нападали и тем более никого не загрызали насмерть… Ну, обглодают чьи-нибудь бесхозные косточки в чистом поле или в горных лесах… Делов-то!.. А раздули-то… Раздули!..

Впору обидеться и представителям нетрадиционной ориентации! Мало того, что это слово написали с грубейшими орфографическими ошибками, так ещё и приравняли их, весьма достойных людей, к представителям пусть семейства, но всё-таки собачьих!.. Ну, нигде им не дают покоя!..

Лично же мне эта надпись говорила о многом… Мне ведь тоже довелось отслужить полных (день в день!) два года срочной солдатской службы… И ещё в далеком теперь Афганистане моё восприятие окружающей жизни немного изменилось, в результате чего я и сам стал называть словом «шакал» очень непорядочных и весьма не честных членов командно-начальствующего корпуса… Увы, но это было действительно так… Служили у нас конечно и достойнейшие своего звания офицеры, к которым мы — солдаты относились с большим уважением. Слава Богу, таких Командиров с большой буквы было гораздо больше! Но тем не менее имелись и исключения…

«Нда-а-а… — думал я. — И кто же здесь так упорно занимался резьбой по дереву?.. Не иначе… Как наши…»

Обнаруженная мной сегодня надпись могла означать только одно — некоторые бывалые солдатики оч-чень недовольны кем-то из своего начальства. А поскольку в последние дни «ежовые руки» командиров добрались пока-что до личного состава только «одной» роты, то из этого следовал единственно-верный вывод… Кто-то из дембелей первой роты упорно и старательно вырезал эти слова в адрес именно военного руководства нашей первой же роты… То есть и в мой адрес…

— Утром ещё не было. — с виноватым видом стал оправдываться начальник солдатской столовой.

Этот сержант контрактной службы стоял тут возле двери уже минут тридцать, то есть с самого начала «приёма пищи военнослужащими». И перед этими своими словами он успел перехватить мой насмешливо-ироничный взгляд. Но не только потому, что его обмундирование выглядело слишком уж чисто, а розовый цвет его лица и упитанность средней степени наглядно свидетельствовала как о хорошем аппетите своего хозяина, так и о довольно-таки «сочном подножном корме»… Чего нельзя было сказать об остальных контрактниках нашего батальона… Но более всего этот начальник столовой представлял разительный контраст со своим же «военным общепитом»! Устроенным по типу и подобию легендарных Потёмкинских деревень.

И всё же сейчас меня более прочих интересовал другой вопрос… Вообще-то именно этот откормленный начальник столовой должен был первым обнаружить эту неприличную надпись, а значит и принять соответствующие меры. Ведь солдатская столовая была именно его епархией и он нёс ответственность не только за само «помещение», но и за прилегающую к нему территорию. А тут какой-то «подлец и аморальный тип» средь бела утречка ковыряется ножичком в по-военному тёмно-зелёной стенке столовой, чтобы проявить всему миру свою подленькую и аморальную сущность… А этот начальник столовой мало того, что прошляпил процесс злостной порчи военного имущества… Мало того, что он не обнаружил эту надпись полчаса назад, когда в качестве начальника прибыл к своей же столовой… Так он и сейчас только краснеет и пожёвывает свои слизистые выделения…

— Я прикажу, чтобы стёрли! — произнёс упитанный и нарядненький контрактник.

Наконец-то он всё-таки прореагировал правильным образом… Хоть и поздновато!