Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 1

— Равняйсь!.. Отставить!.. — командовал я, стараясь добиться одновременного поворота военных голов в правую сторону. — Равняйсь!.. Это кто там? Ко мне!..

Боковым зрением я успел заметить странноватое передвижение в проёме между горизонтальными полосами аэродромного покрытия, которыми был огорожен наш автопарк. Там, в просматриваемом пространстве сначала шли чьи-то ноги, затем они остановились, а после моих команд они вовсе развернулись и быстро пошли в обратном направлении. Это мог быть боец только из нашей роты и такой потери в личном составе я просто не мог допустить.

— Стоять! Ко мне, я сказал…

После моих дополнительных окриков-команд подозрительные «нижние конечности» всё-таки остановились и уныло направились в нашу сторону. Вскоре «нарисовался» и их обладатель. Как оказалось, это был Рубцов.

— Рубцов! Ты чего заметался туда-сюда-обратно? — спросил его Пуданов. — Я же тебе разрешил идти отдельно… Сзади строя… И где твои валенки?

Это был тот самый солдат, который постоянно просиживал у печки из-за своих простуженных ног. Сейчас на нём мы видели военные ботинки с высоким берцем, а вовсе не сваленную из овечьей шерсти тёплую обувку на резиновой подошве…

— Ну, чего ты молчишь? — повысил тон командир роты. — Валенки — это наша национальная зимняя обувь… И нечего её стесняться… Ещё раз увижу без них — будешь как все… Становись в строй.

Солдат Рубцов всё также молча занял своё место в третьей группе. Можно было продолжать…

— Равняйсь! Смирно! — командовал я. — Равнение — на средину! Товарищ майор, первая рота построена! Командир первой группы — старший лейтенант Зарипов!

Затем мы оба повернулись к подразделению. Я — налево, а Иваныч — направо…

— Здравствуйте, товарищи разведчики! — громко произнёс Пуданов.

За сегодняшний день он в первый раз встретился со строем роты по-группно и теперь можно было и поприветствовать друг друга. Тем паче, что Устав это не только не запрещает, а очень даже поощряет…

— Здра… Жла… Таащ… Маор… — дружно скандируя, ответил строй.

— Вольно! — скомандовал командир роты.

— Вольно! — продублировал я.

Конечно можно было обойтись и без этих воинских ритуалов, но они весьма способствуют повышению дисциплины в подразделении. Как это ни было странно… Совместные исполнения солдатами команд командиров вместе с дружным хором их голосов бесспорно сплачивают сборище военных раздолбаев в единый боевой коллектив. Когда окружающие бойцы действуют однообразно и притом по команде, то иному «хулигану» становится непривычно-неуютно и он волей-неволей вынужден действовать как все… Чтобы не выделиться своим разгильдяйством на общем фоне повсеместного повиновения… Чтобы не столкнуться потом лицом к лицу со строгим командиром и не получить от него нагоняй за своё раз. дяйство!

Так что дисциплину нам следовало повышать любыми способами…

Тем временем майор Пуданов уже начал оглашать весь список очередности увольнений. Вчера я уже подал ротному свой перечень фамилий и всё шло нормально. В первый день мы намеревались отправить по домам пять дембелей и единственной достойной кандидатурой из бойцов моей группы оказался Антонов. Оставшиеся четверо «счастливцев» подбирались по усмотрению командира роты. Зато во второй день я посчитал необходимым уволить Шумакова и Мирошника. На третий день — ещё двоих… Ну, и далее как получится… Вернее, кто чего заработает…

Когда оглашение списка закончилось, рота несколько секунд молчала. Но вот слово взял опять командир подразделения.

— Этот список — предварительный… — размахивал бумагой Пуданов. — Сейчас вы знаете, кто в какой день получает документы на увольнение. Но до отправки ещё почти месяц и эта очередь может измениться! По вашей же вине! Если кто-то получит взыскание от меня или других офицеров роты за нарушение воинской дисциплины или порядка несения военной службы, то его увольнение автоматически отодвигается на один день… Ясно! Если два нарушения — то уже на два дня… И так далее…

Вновь наступила гробовая тишина. Все дембеля обдумывали только что услышанную информацию.

— А за что может быть получено взыскание? — выкрикнул кто-то сзади строя.

— А то вы не знаете! — ответил Пуданов. Мы от вас ничего лишнего не требуем! Всё написано в Уставе… А Устав вы обязаны исполнять по всем его пунктам… И мы обязаны требовать от вас его исполнения… Тоже по всем пунктам…

Таким образом командование роты более чем очевидно давало понять подчинённым то, что мы не открываем для них какую-то Америку… И не изобретаем военно-полевой велосипед… А восстанавливаем старые и добрые правила… Некогда ими позабытые… И нами упущенные…

— Ну, самые главные скажите! — опять взывал всё тот же голос. — А то мы уже не помним…

На эту солдатскую хитрость майор Пуданов ответил просто и доходчиво.

— Уставы всегда лежат на доске документации и у дежурного по роте. Самое главное нарушение… Не дай Бог, если кто-то из вас будет заниматься неуставными отношениями с молодыми солдатами. Они скоро прибудут… Если узнаю, что кто-то их припахал, что-то отобрал или, не дай Бог, ударил… Не обижайтесь тогда… Понятно?

Всеобщее молчание послужило ответом. Положительным или отрицательным, не знаю…

Подождав несколько секунд, Пуданов распустил роту и наши бойцы медленно направились в расположение. Александр Иванович тоже пошёл во-внутрь ротных помещений, чтобы забрать из канцелярии расписание занятий. Я остался ждать его на прежнем месте.

По соседству с нами располагались палатки третьей роты, а за ними и рота минирования. Только что с обеда вернулась третья рота и бойцам сразу же скомандовали «разойтись». Моё внимание привлёк один из них…

— Ананьев! Как дела?

— Нормально, товарищ старший лейтенант!

Ко мне неспешно подошёл ладного вида солдат, который несколько месяцев назад служил в нашей первой роте 4-го батальона, то есть в Ростовской бригаде. Он мне ещё тогда понравился своей опрятностью в обмундировании, хорошей физической подготовкой и вполне серьезным отношением к службе. На парашютных прыжках он без особого труда успевал уложить два купола и на следующий день совершал поочередно два прыжка, что соответствовало уровню подготовки офицеров…

Вот и сейчас меня обуревала тайная мысль перетащить этого толкового бойца в свою группу. Служить ему оставалось чуть больше шести месяцев и до мая следующего года он мог бы принести немало пользы.

— Здравия желаю… — произнёс Ананьев.

Мы крепко пожали друг другу руки и я не удержался от искренней похвалы…

— Как это ты такой чистенький ходишь? Все вокруг будто черти чумазые… А ты словно с парада…