Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 2

— Мирошник! — окликнул я шедшего последним снайпера.

Он оглянулся на меня и сразу всё понял:

— Я сейчас, товарищ старшнант…

Высокий солдат занырнул в третью палатку и появился обратно уже с тем, то есть самым крупным щеночком на руках… Волкодавчик уже оклемался после длительного пребывания в грохочущем и замкнутом пространстве… Он весело помахивал своим хвостиком и без конца облизывал руки Мирошника…

— Молодец! — искренне улыбаясь, похвалил я снайпера. — Вот спасибо!

— Только… Товарищ старший лейтенант! — обратился ко мне защитник четвероногих… — Вы же…

— Да не трону… — добродушно пообещал я ему, продолжая сидеть на корточках и дразня щенка рукой. — Не бойся… Ни твою Жужжу… А его тем более… Он же мне нужен для службы!

Обрадованный Мирошник тут же успокоился… Но получил от меня строгое поручение — следить за щеночком до своего увольнения…

— Это мальчик или девочка? — спросил я, поднимаясь от разыгравшегося щенка.

— Не знаю… — пробормотал снайпер, заглядывая куда следует… — Не определить… Шерсти слишком много…

— Ну, ладно… — рассмеялся я. — Если мальчик, то назовём Мишкой… Или же Машкой… Если это она…

Мирошник забрал волкодавчика на руки и пошёл с ним в третью палатку… Пусть эта чересчур юная псинка пока поживёт там… А после демобилизации снайпера мы заберём её или уже его в свою палатку…

Разбирая свои вещи, я наткнулся на полке на белый конверт с фамилией пулемётчика Филатова. По срочному вызову он примчался в канцелярию и вытянулся по стойке «Смирно», уже догадавшись о причине…

— На! — я протянул ему конверт. — Забирай своё завещание. И чтоб больше ко мне с такой хренью не подходил! Накажу очень строго!

— Спасибо, товарищ старший лейтенант. — бодро произнёс Филатов, принимая у меня «документ». — Больше такого не повторится!

Но конвертик сложил аккуратненько пополам и осторожно убрал во внутренний карман. Увидев столь бережное отношение к «липовому» бумаготворчеству, я не выдержал и быстро выпроводил пулемётчика из ротной канцелярии… Судя по такому поведению солдата, он хоть и пообещал мне больше не подходить с этим «завещанием», но судя по всему хранить его Филатов собрался очень долго и в надёжном месте…

К наступлению вечера все наши заботы закончились и мы дружно потопали в бани… Командиры в офицерскую, а бойцы в свою солдатскую… Мы прошли по узкому проходу между высоко поднятым вагончиком-баней и строением, сколоченным из военных досок… Небольшой дворик, куда мы попали, был со всех сторон огорожен забором, а сверху затянут маскировочной сеткой… Иллюминации не наблюдалось практически никакой… Только лишь в узенькую щель двери в предбанник пробивался тонюсенький лучик… Везде царил почти мрак… Я шёл последним, отлично помня свою былую опрометчивость… В тёмной комнатушке, гордо именовавшейся «биллиардная»…

— Ой, бля! — громко выругался Иваныч, «смачно» наткнувшийся на нежелательное препятствие. — Ну… И где этот мудак-банщик?

Я стоял на входе, «ни в какую» не осмелившись войти. Так оно и есть… Всё те же грабельки… Уже мне знакомые… Ладно я — новичок… Но старожилу-то!.. Как-то уж несподручно не жалеть себя…

А ротный продолжал костерить солдата, ответственного за соблюдение техники безопасности… Расстрел был неминуем…

— Я здесь, товарищ майор! — послышалось за моей спиной. — Я за лампочкой ходил…

Голос бойца был очень испуганным… И я даже подумал, что ещё один грозный рык Пуданова и солдат со страха умчится куда глаза глядят… Вместе со своим освещением… Но обошлось…

— Иди! — прикрикнул на него ротный, но уже помягче. — Закручивай свою лампочку! А то я чуть пальцем в патрон не влез… Понаберут… Блин… По объявлению!

Банщик быстро вкрутил лампочку и комнатушка осветилась дрожащими тусклыми бликами… Они, словно живые, дрожали на обшитых досками стенках… Это продолжала раскачиваться лампочка… Посреди «бильярдной» комнаты стоял один-единственный, но очень уж основательный столб, об который и столкнулся командир…

— Ох… Хоть со своей лампочкой приходи… — ворчал ротный, быстро раздеваясь и скидывая одежду на лавку.

Больше в комнатушке не было ничего… Только столб-убийца да лавки вдоль стен… Для беспрепятственной укладки невинных жертв и дальнейшего отпевания этих же покойничков…

Когда Иваныч развернулся ко мне лицом, то я не смог удержаться от громкого смеха… При виде пребольшущей шишки прямо посередине начальствующего лба…

— Саня! — уверенным тоном заявил я, сотрясаясь от смеха и всё же прикрывая рот рукой. — Да тебя уже можно к награждению орденом представлять! Написать, что в рукопашной схватке с коварными боевиками…

— Хватит балаболить! — беззлобно осадил меня ротный. — В следующий раз ты первым пойдёшь…

— А я… Уже… Ходил!

Затем мы вызвали из темноты солдата-банщика и поручили ему охранять наше обмундирование… Он нас выслушал, понимающе кивнул головой и первым же делом полез выкручивать из патрона лампочку… Причём, сделал он это очень быстро!

— Ты чего творишь? — моментально вскипев, возмутился Иваныч. — Хочешь чтоб я опять об этот грёбаный столб головой шарахнулся?

Но в «бильярдной» уже было темно. И при всём накале бушующих в нём страстей… Командир первой роты предусмотрительно продолжал оставаться на своём месте… И отправляться на поиски обидчика, ну, никак не стремился… В полной-то темноте…

— Товарищ майор, я прямо тут буду сидеть. — ответил банщик из глубины комнаты. — А свет вырубил, чтобы вашу форму никто не нашёл…

Что ж… Солдатская логика иногда несёт в себе определённо здравый смысл… Мы благополучно выбрались наружу и удачно пересекли маленький дворик с наполненным прорезиненным резервуаром… Поверхность воды была покрыта льдом, припорошенным сверху снегом…

— Да… Такой экзотики я ещё не видел… — сказал я, осторожно поднимаясь по еле различимым ступеням.

Дворик тоже не освещался и к заветной двери в баню нам приходилось пробираться крайне медленно, чтобы не упасть с высокого и к тому же скользкого крыльца… Вообще-то стоял неплохой мороз… Поэтому хотелось побыстрее оказаться в тёплом помещении… Ибо голенькое тело настойчиво требовало жалости и сострадания…

Наконец-то командир роты нащупал дверную ручку… Я быстро прошмыгнул следом за ним в маленький предбанник, который оказался совершенно пустым… Ни лавок, ни табуретов, ни даже гвоздиков на стенках…

— Странно… — пробормотал я, обращаясь к Пуданову. — А где же?..

Тут Иваныч отворил дверь в само помещение военной бани и зашелся громким… Почти истерическим смехом… Я заглянул через его плечо…

А там… На верхней полке, прижав к себе коленки, сидело два естественно голых банных купальщика… Стасюга и Мишаня… Оба бледно-синюшного цвета…