Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 2

Я немного бесцеремонно выпроводил военнослужащих наружу… Ибо наша дискуссия слишком затянулась. Патрульным естественно гораздо приятнее стоять здесь — в тёплом помещении, чем холодной ночью шляться по хлюпающей дороге, да ещё и под сильным снегопадом… Но всему-то должна быть мера…

Подошло время телефонной проверки и таких же докладов. Я обзвонил наряды по автопарку и контрольно-пропускному пункту… Солдаты очень бодрыми голосами сообщили мне по секрету, что у них всё по-прежнему — нормально… Не успел я положить трубку, как затрезвонил уже другой телефон. И я мгновенно взбодрившимся тоном доложил дежурному по Группировке о том, что у нас в батальоне за истекший период чрезвычайных происшествий не произошло.

— Только что проверка закончилась! — убеждал я вышестоящего начальника. — Так точно! Помощник… Дежурный по части сейчас проверяет караул! Обходит посты! Я только что с ним связывался по радиостанции… Так точно! Передам, как только придёт! Есть!

Последнее слово означало мою готовность не забыть ни в коем случае приказ дежурного по Группировке довести эту служебную информацию до внимания своего дежурного. Чтобы главный «ночной сторож» нашего батальона немедленно позвонил более старшему «ночному командующему»…

Но моего временного начальника всё ещё не было… Наверное, и в самом деле пошёл проверять часовых на постах… На скрип открывающейся двери я отреагировал очень живо… Но это пришли патрульные… Доложить и погреться…

— А я вот слышал такое высказывание… — тут уже я перешёл в контрнаступление. — Что в русские националисты идут только те люди, которые за всю свою жизнь так ничего и не добились! Ни хорошей работы, ни дома не построили, ни семьи нет… Вот ты сам! Почему пошёл в контрактники?

Своим откровенным вопросом я бил в самое «яблочко»… Ведь он являлся уже не малоопытным юношей, а вполне зрелым мужчиной. Патрульный мгновенно помрачнел… Брови его сдвинулись, а лицо стало чернее тучи перед грозой…

— Так говорят неруси и их прислужники! — угрюмо проворчал он. — Те, кто боятся русских… Кто нас притесняет и губит… Поэтому они и пытаются своим словоблудием нас принизить!

— Да ну! — подзадорил его я. — И как же это происходит?

— Потому что русские на своей же земле стали людьми второго сорта! — с нарастающей яростью заговорил патрульный. — Нам — русскому народу и другим коренным нациям России отвели место обслуживающего персонала! И больше ничего! Превратили в грубую рабочую силу. Организовать свой бизнес не дадут! Подержат малость, чтобы человек раскрутился и побольше денег вложил в производство, а потом придушат через ментовку или налоговую, санэпидемстанцию или архитектуру… Любым способом постараются уничтожить русский бизнес! А знаете почему? Чтобы русский человек никогда не смог почувствовать в себе хозяина своей же собственной земли! Чтобы он навсегда остался холуём! И чтобы рожал таких же бессловесных и безропотных рабов…

— Ну, ты и загнул! — я и не ожидал такого оборота, который меня озадачил своей дерзостью. — Чем это подтверждается? А-а… Факты-факты!

— Да я всё это на своей шкуре испытал! — неожиданно свирепо объяснял контрактник. — Я при Советском Союзе окончил университет, работал на «Азовстали» инженером-сталелитейщиком! Плавки проводил от начала и до разливки… У меня была перспектива на всю жизнь! Стабильная и надёжная! Работай от души и получай по своему труду! А профукали коммунисты Союз… Страна развалилась и всё исчезло! Зарплаты стали нищенские… Пришлось уволиться и в Ростов вернуться… Думал, что в родном городе проживу! Чёрта с два!.. И даже у себя дома я не мог найти себе работу по своей специальности! А идти в дворники, чтобы я — русский человек, убирал грязь за этой мразью черножопой… Или машины им ремонтировать или мыть… Мне гордость не позволяет!

— Так ты из Ростова? — медленно поинтересовался я. — А где там живёшь?

— На Западном… На Портовой…

Западный жилмассив являлся самым большим в городе. Как я считал. И промышленных предприятий в нём было предостаточно. А вот про улицу Портовую я ничего практически не знал… Ну, разве только то, что она тянется вдоль Дона и является одной из самых длинных улиц Ростова.

— Понятно… А я на Берберовке живу… — сказал я. — Рядом с Сельмашем…

— Да знаю я! Напротив Колхозного рынка… — быстро произнёс контрактник. — Хотели с другом точку открыть — у него двор выходит прямо на Портовую. Так администрация Железнодорожного района не даёт разрешения! Мурыжит и всё! И ничего с ней не поделаешь! Оказывается, всю Портовую отдали на откуп азерботам… И только они сейчас могут открывать точки, магазины… Словом, теперь они полноправные хозяева на Портовой! А мне, родившемуся там русскому человеку, наши властители не дают абсолютно никакой возможности открыть там своё дело… И что мне ещё остаётся делать?! Поджать хвост и падать им в ноги? Вот х. й им!

— Ты потише! — строго приказал я разбушевавшемуся контрабасу. — Потише! А то весь штаб разбудишь! А местное казачество? Там же целая станица!

Вот и пригодились мне кацнельгогенские россказни… Хоть какая-то, а всё же информация…

— Ну, и что! Есть у нас станица Нижнегниловская! — хмуро проворчал патрульный. — И казачки там есть! Только атаманом у них азер сидит!

— Да не может такого быть! — возмутился я. — Врёшь поди!

Но настырный ростовчанин продолжал настаивать на своём…

— Чтоб я сдох! Их атаман всю жизнь проходил Мамедовым, а поменял фамилию и стал Алейниковым Яшкой… Он теперь каждый год местному кизячеству выкатывает бухла побольше на майские праздники, а алкаши-станичники и рады этому! И перевыбирают его на новый срок!

— Как ты сказал? Кизя… — переспросил я.

— Кизячество! — недовольным тоном повторил патрульный. — На Дону ведь в старину печки топили кизяком… Ну, сушёным…

— Да знаю я. — рассмеялся я невольно и приглушённо. — Мне совсем недавно порассказали про эти коровьи «лепёшки»…

— Ну, вот так я их и называю. Кизячество сплошное да и только! — всё так же невесело пояснил контрактник. — Потому что другого и не заслуживают! Алкашня одна… Все мозги уже пропили… Ни себя не уважают, ни своих жён и детей… А гонору-то!.. Сами продались за бутылку, и всех остальных тоже…

Тут я напомнил им про службу… Патрулирование маршрута продолжилось… Затем я уселся напротив карты и мой взгляд беспрестанно блуждал по чеченским полям да предгорьям… В ущелья и на вершины меня не тянуло… Но мои мысли в эти минуты были в столице донского края… О таких животрепещущих подробностях жизни города Ростова и его близлежащих окрестностей я даже не подозревал… Поэтому столь «подноготная» информация вызывала у меня огромный интерес… Но и этот контрактник тоже являлся ещё тем субъектом…