Богдан Сушинский - Фельдмаршал должен умереть

— Не кажется ли вам, что этот парень сражался упорнее всех? — поддержал его мысль адъютант Родль. — Жаль, что не удастся угостить его хотя бы бокалом корсиканского вина, — при этом Родль многозначительно взглянул на командира «корсиканцев».

— Это предусмотрено, гауптштурмфюрер, — охотно откликнулся Умбарт. — Кстати, лично вас, господин Скорцени, ждет небольшой сюрприз. И тоже с корсиканскими воспоминаниями.

— Что вы имеете в виду?

— Ну кто же спрашивает, что имеется в виду, когда речь идёт о сюрпризе?!

— Послушайте, Умбарт, я не пойму: вы здесь сражались или плели интриги?

— Одно другому не мешало, — признался комбат. — Кстати, моё появление здесь — тоже сюрприз. Если бы мне не сообщили, что здесь находится Скорцени…

Появилась служанка и сообщила, что завтрак для господ офицеров готов. Солдат тоже накормят.

— Не будем огорчать моих поваров, — мило улыбнулась Мария-Виктория. — Пока мы сражались, они мужественно колдовали над нашим завтраком, еще не зная толком, кому он достанется: нам или партизанам.

— Зато, вдыхая источаемые кухней запахи, мы знали, за что сражаемся, — пошутил Родль.

— Что будем делать с оружием? — спросил лейтенант из батальона Умбарта, занимавшийся сбором трофеев.

— Погрузите в одну из машин, — распорядился штурмбаннфюрер.

— Не торопитесь, господин Умбарт, — вмешалась княгиня. — Оружие добыто в бою за виллу. И останется в арсенале «Орнезии».

— Но вы не имеете права складировать у себя оружие, тем более — трофейное.

— Вот как? Значит, право сражаться мы, гарнизон «Орнезии», имеем, а хранить оружие — нет? Может, оставите здесь одну из своих рот, которая составит гарнизон виллы?

Умбарт, княгиня и лейтенант вопросительно взглянули на Скорцени, как на верховного судью.

— Вы глядите на меня, Умбарт, с такой грустью в глазах, словно сомневаетесь в правоте владелицы «Орнезии», — отреагировал обер-диверсант рейха, только теперь осматривая свой порядком измятый, буквально изжеванный мундир. — Которая к тому же оказалась очень гостеприимной хозяйкой.

— Да, но есть приказ…

— О роте охраны виллы речи, конечно, быть не может. Но постоянный пост из трёх солдат всё же придётся учредить. Видите вон ту плоскую высотку по ту сторону дороги, почти напротив ворот виллы? Пусть соорудят из камня некое подобие форта и установят там пулемет. В случае нападения на него партизан, ваших солдат поддержат люди с виллы, и наоборот.

Считая, что инцидент исчерпан, все направились на веранду, на которой были накрыты столы, но в это время появился фельдфебель, прибывший в составе охраны Скорцени, и сообщил, что объявился француз Матье. И что будто бы один их солдат уверен, что видел, как этот француз помогал раненому партизану.

— Это действительно так? — холодно поинтересовался Скорцени уже у самого Матье, сидя при этом за столом рядом с Марией-Викторией. — Вы помогли одному из партизан?

— Из раненых… партизан, — уточнил Матье.

Высокий, невообразимо худой, в изорванной одежде полувоенного образца, он напоминал то ли Робинзона, то ли изловленного в горах и представшего перед военно-полевым судом дезертира.

— И в чём же заключалась ваша помощь?

Матье устало взглянул на обер-диверсанта и столь же устало пожал плечами.

— Мой рассказ будет короче, чем вы предполагаете, — при каждом слове копьеподобный кадык француза упрямо прорезал тощую морщинистую кожу. Казалось, ещё одно движение — и она не выдержит, разойдется, словно под ударом ножа. — Я вытащил партизана из кювета, протащил метров двести, чтобы оба мы оказались вне зоны огня, и там перевязал. А затем тащил, а временами нес на себе, еще более часа, пока не наткнулся на какую-то горную хижину в которой обитает старуха. Там и оставил его.

— Вы говорите об этом с такой откровенностью, словно не понимаете, что вас ждет за эти старания по законам военного времени! — молвил Умбарт, грохнув кулаком по столу. — Пока мы здесь сражались с партизанами, вы спасали одного из партизан. Это разве не предательство?

— Прощаясь, партизан сообщил, что дома у него хранится около двухсот литров вина, — невозмутимо продолжил свой рассказ Матье. — Он спрятал его в тайном погребе, чтобы спасти от солдат. Как только кончится война, он приглашает всех нас, уцелевших в ней участников нынешнего боя, к себе, на это вино.

— Вы что, бредите, мсье предатель?! — не удержался Скорцени.

— Нет, партизан тем более не бредил. Кстати, фамилия его Массино. Антонио Массино. Деревню он тоже назвал. Полагаю, что у нас появился еще один послевоенный союзник, а главное, еще один дом, в котором в трудные минуты нас могут приютить. Кажется, я ответил на все ваши вопросы, господа? А теперь, если вы, синьора княгиня, не возражаете, я присяду за стол и выпью бокал-второй вашего вина. К тому же я страшно изголодался.

Штурмбаннфюреры угрюмо переглянулись. Больше всего их удручало даже не то, сколь независимо ведёт себя этот французишка, а то, что, в конечном итоге, он прав. Сама логика развития событий, житейская мудрость — на его стороне.

— Стоит ли так торопиться к столу, мсье? — побагровел Умбарт, угрожающе приподнимаясь и хватаясь за пистолет. Перед ним был француз, что само по себе вызывающе, поскольку он терпеть не мог французов, эту нацию предателей. Тем более, этот француз оказался пособником партизан.

— Остановитесь, штурмбаннфюрер, — медленно, с достоинством поднялась княгиня. — Никто не дал вам право стрелять здесь, тем более — в моих охранников.

— Я остановлюсь. Но мои солдаты сейчас угостят вашего француза такой порцией свинца, что он не сумеет запить его даже двумястами литрами партизанского вина. Эй, шарфюрер Шоргер!

Появился высокого роста широкоплечий детина, с огромным «гениальным» лбом и длинными, гориллоподобными руками, свисающими ниже колен. Глядя на этого человека, можно было предположить, что появился он на свет в результате скрещивания одного из классических европейских интеллектуалов с гориллой. Причем продукт оказался с преобладающими признаками гориллы.

— Что?! — зычным басом прорычало это существо, уставившись на Умбарта из-под широких надбровных дуг. — Армейский этикет оказался ему явно не под силу.

— Ты видишь этого француза?

— Вижу. Это приказ?

— Вы прекрасно сражались, шарфюрер Шоргер, — попыталась перехватить инициативу княгиня. — Как и этот француз. Вам полагается наградной бокал вина.

Морской Пехотинец мгновенно наполнил один из пустующих бокалов и поднёс его мутанту в форме СС. Пока тот был занят напитком, Шеридан, прихрамывая, подошел к Матье, взял его за предплечье и подтолкнул к двери.

— Я помогу этому мсье привести себя в порядок.