Йозеф Глюкселиг - Сейф дьявола (роман и повести)

— Под каким именем она работает сейчас? — нетерпеливо спросил Ыоймайер.

Пауэлл улыбнулся:

— Если бы я это знал, то такая информация обошлась бы вам в пять раз дороже, герр Регнард.

— Как она выглядит?

— Это я могу вам сказать… — согласился Пауэлл и обрисовал внешний вид Райн.

Ноймайер тщательно все записал, но перед уходом спросил:

— Не понимаю, почему вы не предложили эту информацию американцам?

— Сам не понимаю, приятель, — протянул англичанин, — почему… Просто эта женщина сейчас более опасна для вас, чем для американцев. Я знал, что в конце концов вы наткнетесь на нее…

Как только Райн вернулась из Парижа, она в тот же день встретилась с Галвой. Они бродили по живописному парку, играя роль влюбленных.

— Что же все-таки произошло с Гранднером? — с нетерпением спросил Галва. — Раймер после возвращения из Праги сообщил, что этот американец напился и попал в аварию, чуть не угробив при этом какую-то девушку.

— И вы ему верите? — улыбнулась Райн.

— Гита, мне не до шуток, не испытывайте мои нервы!

— Успокойтесь… Он действительно в состоянии сильного опьянения разбил машину, в результате чего девушка, ехавшая с ним, получила тяжелые ранения. Кроме того, он подрался с полицией.

Галва с минуту помолчал и внимательно взглянул на свою собеседницу:

— Больше он ни в чем не был замешан?

— Нет, Петр.

— Кто-нибудь из посольства говорил с ним?

— Конечно.

Только сейчас Галва вздохнул с облегчением:

— Это хорошо. Ну, теперь Говард убедился, что этот пьяница сам во всем виноват, и оставит меня в покое.

Райн взяла его руку и с нежностью посмотрела на него:

— Мне кажется, полковник Говард действует вам на нервы, не так ли?

— Немного, — откровенно признался Галва.

— Не обращайте на него внимания… и на Прагу тоже…

— Ну конечно! — рассмеялся Галва. — Только они могут поехать на футбол, чтобы отвлечься, в то время как я…

— В то время как вы должны выяснить, по какой причине эта звезда американской секретной службы тратит здесь свое драгоценное время, — перебила его Райн. — Надеюсь, вы меня правильно понимаете, Петр?

— Насколько я смог уяснить, Гита, это поручение немного прибавит мне забот.

— Кажется, да. Но я хотела бы сообщить вам, что на встречу со мной в Париж прилетал начальник…

Теперь Галва перебил ее:

— И вы, вероятно, сказали ему, что в последнее время я немного захандрил?

— Почему я должна была это говорить? — с удивлением спросила Райн. — Ведь нужно быть совсем ненормальным, чтобы эта работа совершенно не отражалась на нервах.

Галва воспользовался ролью влюбленного и по-настоящему поцеловал Гиту. Райн отвернулась, мгновение смотрела на крону соседнего дерева, затем быстро повернулась к Галве и сказала:

— Это было неплохо…

Галва не сразу нашелся, что ответить. Для него это было не так просто. Отношение к Райн у него было особое: с одной стороны, он ценил ее как опытную разведчицу, а с другой — особенно в последнее время — она очаровала его своей женственностью. Вначале он принял конспиративную игру во влюбленных равнодушно, однако с недавних пор почувствовал, что игра эта заводит его в ловушку. Он боялся, что и Гита это почувствует. Но еще больше он беспокоился, что она об этом никогда не узнает и в один прекрасный момент исчезнет, как это часто бывает, а когда они встретятся снова, будет поздно.

— Так как мы будем решать этот ребус под названием Говард? — Своим вопросом Райн вывела Галву из задумчивости.

— Ребусы предназначены для того, чтобы их решать, — категорично произнес он.

— Ну, вы опять в форме, Петр. Я рада.

— Там, у них, — Галва махнул рукой в противоположную сторону от Мюнхена, — нужно всегда быть в форме. Иначе не сносить бы мне головы. Но вы, Гита, — моя родина, а там мне не надо притворяться.

Это прозвучало так просто, что Гита не удержалась и тоже, не притворяясь, поцеловала Галву.

Он заморгал и попытался шуткой скрыть смущение:

— Это действительно было неплохо…

Каждый разведчик рассчитывает оседлать своего конька. За десять лет работы Галва перестал верить в это. Но вот появился полковник Говард, и Галва решил, что у него есть шанс.

— На следующей неделе ко мне приезжает резидент из Западного Берлина, — как бы между прочим сказал он, — я хотел бы встретиться с ним на вилле.

— Там нельзя, герр Галва, — ответил Штрайтцер.

Тот изобразил крайнее недоумение:

— Почему? Ведь там сейчас никого нет.

— Там разместился полковник Говард с этим капитаном.

— Этого я не знал… А на следующей неделе она не освободится?

— Не знаю, но…

— Хорошо, герр Штрайтцер, — перебил его Галва. — У вас будут какие-либо поручения ко мне?

— Пока нет…

От этой беседы Галва не ждал ничего особенного и поэтому не был разочарован. Ему было достаточно того, что он услышал. Он знал Штрайтцера давно и мог безошибочно определить, когда тот лжет. На этот раз он был уверен, что даже директор фирмы ТАНАСС не знает ничего конкретного о замыслах полковника Говарда.

В этих условиях было бы наивно предпринимать дальнейшие шаги…

Так же как в Мюнхене, в Праге стоял жаркий летний день. Кабинет министра был залит послеполуденным солнцем, от лучей которого тысячами искр сияла большая хрустальная ваза, стоявшая на краю письменного стола.

— Хорошо, товарищ инженер, — сказал министр, закрывая пухлую папку с надписью: «Совершенно секретно» — и подвигая ее к Машите. — Значение этого вопроса для арабского мира, да и для нас тоже, вам, безусловно, не нужно разъяснять…

Инженер Машита вначале аккуратно спрятал папку в портфель, привычным движением пригладил начинающие седеть волосы и улыбнулся.

— Хорошо-хорошо… — остановил его министр. — Когда летите?

— Через неделю.

— Тогда всего наилучшего! Или лучше — ни пуха ни пера… После возвращения сразу же зайдите ко мне.

«Ну вот и все!» — с облегчением подумал Машита, усаживая» в потрепанную «шкоду», с которой никак не хотел расставаться, хотя шофер его служебной «Татры-603» считал это проявлением консерватизма. Машита ехал по раскаленному асфальту пражских улиц, насвистывая мелодии старых маршей и давно забытых песен.

Остановившись перед входом в здание одного из научно-исследовательских институтов на берегу Влтавы, он поставил свою машину рядом со сверкающей «Волгой». Выйдя, Машита дружески помахал рукой щурящемуся на солнце привратнику:

— Смотри, чтоб не угнали мой кабриолет, Ярослав!

— Я всегда начеку, товарищ инженер, — с достоинством ответил привратник.

— Тогда все в порядке, — улыбнулся Машита и исчез в дверях института.

Это же подумал и Лино Торанце, бродивший по противоположной стороне улицы. Как и большинство иностранных туристов, он был увешан фото- и кинокамерами. Всем своим видом он пытался показать, что его ничто не интересует, кроме прекрасного вида на Петршин. Однако для кинокамеры он выбрал такое положение, при котором в видоискателе появился не берег Влтавы, а инженер Машита в полный рост, потрепанная «шкода» и привратник Ярослав. Когда камера остановилась, Торанце еще раз с восхищением взглянул на панораму Карлова моста и спокойно удалился.