Йозеф Глюкселиг - Сейф дьявола (роман и повести)

— Как же произошло, что они покинули товарищей, а вещи оставили в автобусе?

— Да, вы правы, с собой у них были только паспорта и кое-какая мелочь. Мы ждали их более двух часов, пытались искать, но безуспешно.

— Как же вы могли их бросить?

— Я считаю, что молодые люди ушли, все заранее хорошо продумав. Они просто эмигрировали. Перед отъездом я обратился в городское полицейское управление в Линце с вопросом, не было ли зафиксировано какое-нибудь дорожное происшествие, во время которого наши студенты могли быть ранены. Ответ был отрицательный. По всей видимости, молодые люди не были заинтересованы в том, чтобы их нашли. Ручаюсь, что через пару дней вы получите от Ивана весточку, где он все подтвердит.

— Я в это не верю! С какой стати Ивану эмигрировать? Это какое-то недоразумение!

— Я был бы очень рад ошибиться, но… Лично для меня, да и для всего нашего отряда все это крайне огорчительно. Я чувствую, нас ждут большие неприятности.

— Для вас это только неприятности, а для меня… Скажите, во время пребывания в Италии, а затем в Австрии вы замечали, что ребята собираются покинуть отряд?

— Конечно нет. В противном случае я бы немедленно принял необходимые меры, чтобы не допустить побега. Это было полной неожиданностью. Я вас отлично понимаю, пани Гумлова, но, к сожалению, ничего к тому, что сказал, добавить не могу. Мне надо еще сдать на склад снаряжение. До свидания…

Она рассеянно смотрела на человека, безучастно сообщившего ей самое неожиданное известие. И самое трагическое. Она смотрела, как он садится с шофером в автобус, а потом уже ничего не видя, повернулась и ушла.

Марцела возвращалась домой, не замечая красот Старого Места. Она шла как во сне, в глазах у нее стояли слезы, а губы механически повторяли одну и ту же фразу: «Это неправда, это не может быть правдой».

Она не помнила, как добралась домой, и здесь чувство растерянности овладело ею еще в большей степени. Первым ее желанием было посоветоваться с мужем, но он не сообщил, куда поехал в командировку. Правда, она знала номер его служебного телефона, но звонить туда не было смысла: рабочий день давно кончился. Она не знала фамилии начальника Йозефа и не представляла, где его можно отыскать.

К кому же обратиться? Друзей в Праге у них не было, а знакомые… В первое время, когда переехали в Прагу, они изредка встречались с семьей Индржиха Бенедикта, коллеги Йозефа, но потом их встречи прекратились. Трудно сказать почему, но факт остается фактом: Бенедиктовы перестали ездить к ним в гости. А может, обратиться к коллегам по школе? Но сейчас ведь каникулы, дома наверняка никого нет.

«Опять я одна, — в отчаянии думала Марцела. — Ну почему, когда в семье случаются какие-нибудь важные события, я остаюсь одна? Что же мне делать? Может, все-таки приедет или хотя бы позвонит Йозеф? Конечно, было бы лучше, если бы вдруг позвонил Иван и сказал, что все в порядке, что все это просто глупое недоразумение…»

Марцела Гумлова отсутствующим взглядом смотрела на роскошный букет красных роз и не видела цветов, не чувствовала их аромата, потому что даже самые прекрасные вещи теряют свое очарование, если человек смотрит на них в минуту душевной боли.

По сложившейся традиции по четвергам в карловицком ресторане «Славия» собирались любители карточной игры. Они подразделялись на три категории в зависимости от класса игры. Вот почему по четвергам в «Славии» свободных мест не бывало. На этот раз среди завсегдатаев ресторана оказались подполковник Гумл со своим шофером, капитан Вавра и поручик Рихтермоц. По правде говоря, поручик сразу пожалел, что согласился зайти сюда поужинать: дело в том, что у длинного стола постоянных посетителей он увидел Рудольфа Шебека в компании двух сотрудников управления военных лесов.

Подполковник Гумл заказал междугородный телефонный разговор с Прагой и принялся за ужин. В это время в зал вошли Герберт Пешл, фоторепортер Вондрачек и шофер Бржезина. Петр Черник остался у Пешла, так как ему необходимо было утром отправить фоторепортаж об учениях в редакцию. Он обещал друзьям, что, как только закончит текстовку, сразу придет в «Славию».

Герберт направился к столику, за которым сидел Шебек. Он сделал это не только потому, что там были свободные места, но и потому, что хорошо знал людей в форме лесников — они работали в управлении государственных лесов в городе, удаленном от Карловице на 30 километров.

— Приветствую вас в Карловице! — обратился он к сидящим за столом и представил им Вондрачека и Бржезину. — Что привело вас в наш гостеприимный край?

— И этот городок ты называешь гостеприимным краем? — ответил один из лесников.

— А что, ты не согласен? Тебе здесь не нравится? Но ты же тут жил. Тогда тебе нравилось…

— Мне здесь всегда нравилось, но, как я сегодня убедился, в этом гостеприимном крае попадаются люди, которые не считают его таким и с удовольствием уехали бы в центральные районы страны.

— Наверное, какая-нибудь накипь, по которой никто не заплачет.

— По-твоему, Баум — это накипь?

— Ты что-то, Лойза, путаешь. Михал Баум не хочет отсюда уезжать, он хочет перебраться из сторожки лесника в Гржебены. Надеюсь, причина, побудившая его это сделать, вам известна? Насколько я знаю, он просится уже почти год.

— Да, он мне говорил, что в этом году его сын должен идти в школу, до которой от сторожки более шести километров…

— И по-твоему, это не является веской причиной?

— Нет, не является, так как у Баума в сторожке есть мотоцикл и служебный газик и он мог бы спокойно возить сына в школу.

— Это ты здесь так говоришь, а официально разрешишь ему пользоваться служебным транспортом?

— Конечно разрешу.

— Если ты это сделаешь, в чем, признаться, я сомневаюсь, разве это решит проблему? Разве легко будет Бауму два раза в день ездить в Карловице? К тому же зимой из сторожки не доберешься до города. Ведь ты не будешь строить специальную дорогу, чтобы лесник возил сына в школу?

— Мы дали ему слово, что к зиме переведем его в город, но он и слышать не хочет — взял да и написал заявление об уходе.

— Это меня не удивляет. Пожалуйста, не обижайся, Лойзик, но вы там, в управлении, большие мастера раздавать обещания. Вспомни, сколько лесников у вас уволилось за последние четыре года. И ушли они не потому, что не хотели работать на Шумаве или им тут что-то не понравилось.

— Уволилось не так уж много, ну, три-четыре человека.

— Ты считаешь, что это мало? Четыре лесника из одного Карловицкого района — подумать только! Будь я кадровиком, как ты, Войтишек, непременно бы задумался над причинами такой текучести кадров.

— Ребята, вы пришли сюда выпить по кружке пива или обсуждать кадровые проблемы? — поинтересовался Шебек. — Ты лучше, Герберт, расскажи, что там у вас приключилось.